Возвращение оракула
Шрифт:
…Кравчинский объявился как раз в тот момент, когда у Сухарева готово было— лопнуть терпение. Аполлон Григорьевич пребывал в прекрасном расположении духа, был чисто выбрит, с иголочки одет и вообще являл миру тип преуспевающего джентльмена, довольного и собой и жизнью.
— Я вам что велел делать?! — с ходу набросился на строителей Кравчинский, игнорируя правоохранителей. — Мусор всего лишь убрать для начала! А вы мне весь паркет расковыряли! Да что же это делается, дорогие граждане, ну никакого уважения к частной собственности?!
— Так ведь нас заставили, — растерялся бригадир. — Вон гражданин начальник велел долбить.
Кравчинский, наконец, заметил
— Не скрою, поражен, Василий Валентинович, вашим неожиданным визитом. Здравствуйте, господа, неужели здесь опять кого-то убили?
— В вашем доме пропал прокурор Лютиков, Иван Николаевич, — сухо сообщил писателю следователь. — Надеюсь, вы понимаете, гражданин Кравчинский, всю серьезность происходящего?
Кравчинский сдвинул широкополую шляпу на лоб и почесал затылок. На круглом лице его отразилось недоумение:
— Что, вот так просто взял и пропал, ни с того ни с сего?
— Почему в вашем доме нет подвала? — строго спросил Аполлона майор Сидоров.
— Как это нет?! — возмутился Кравчинский. — Да у меня не подвал — катакомбы. Там, между прочим, барахла под самую крышу. Сплошь реликты минувших веков. Позавчера мы там обнаружили кольчуги.
— О кольчугах я уже слышал, — холодно бросил Сухарев. — Мне нужен прокурор Лютиков.
— Ну, тогда прошу. — Кравчинский положил руку на деревянную панель за спиной следователя.
Сухарев едва не выругался вслух. Казавшаяся такой надежной и капитальной стена дрогнула и отошла в сторону, освобождая проход.
— Так это, — остановил Сухарева бригадир строителей, — мы можем быть свободными?
— Да, конечно, — кивнул следователь. — Спасибо за помощь.
Что же касается доблестных стражей порядка, то вся бригада при двух собаках и во главе с майором Сидоровым дружно двинулась в подозрительный подвал вслед за работником прокуратуры. Оказавшись в огромном подземном бункере, Сухарев, вздохнул с облегчением. Ларчик открывался, оказывается, довольно просто. Теперь Василий Валентинович нисколько не сомневался, что Лютиков случайно нажал не на ту панель и, видимо, неожиданно для себя оказался в подвале. А что касается строителей, то, вероятно, они не там долбили.
— Иван Николаевич?! — крикнул во всю мощь своих легких Сухарев, но, увы, никто на его зов почему-то не откликнулся.
— Пускайте собак! — распорядился майор Сидоров.
Собаки заскулили, закружились на месте, а потом рванулись в темноту, увлекая за собой проводников.
— Вы не торопитесь, Василий Валентинович, — придержал Сухарева, кинувшегося было за проводниками, Сидоров. — Никуда они из этого подвала не денутся.
Старшина Круглов включил фонарик и осветил им стены, сложенные из потемневшего от времени кирпича.
— Чуть правее, — попросил его Кравчинский. — Здесь где-то был выключатель.
Свет загорелся, и Сухарев обвел глазами помещение. Подвал, судя по всему, был велик. Надо отдать должное нашим предкам, строили они действительно капитально и на века. Даже при своем немалом росте Сухарев не смог дотянуться рукой до потолка.
— Пошли, что ли, — сказал майор Сидоров, неуверенно покосившись на следователя.
Надо сказать, что Кравчинский оказался прав. Барахла за время многовековой эксплуатации дома в подвале накопилось изрядно. Не подвал, а целый музей. Пока следопыты метались по запутанному подземному лабиринту в поисках пропавшего прокурора, старшина Круглов успел посидеть в слегка обветшавших, но еще довольно приличных креслах чуть ли не екатерининской эпохи, а милиционер Куницын обнаружил чернильный прибор с гербом СССР и надписью ГПУ. Прибор он преподнес своему начальнику, но Сидоров дар отверг как политически несвоевременный и абсолютно ненужный в повседневной работе. Зато сам майор (что значит розыскной опыт!) обнаружил нечто, наводящее на серьезные размышления и позволяющее сделать далеко идущие выводы по поводу расследуемого дела. Внушительный шкаф, сделанный, скорее всего, в начале прошлого века, содержал в себе несколько комплектов формы родного министерства, которое, впрочем, в те времена называлось то ли наркоматом внутренних дел, то ли главным политическим управлением. Форма была новенькая, словно ее пошили всего несколько дней назад. Во всяком случае, на ней не было и намека на пылинки. А сапоги начищены были так, что в них можно было смотреться. Если же учесть, что такую форму наши доблестные стражи порядка носили по меньшей мере шесть с лишним десятков лет назад, то приходилось признать, что она как-то слишком уж хорошо сохранилась.
— И что ты об этом скажешь, Василий Валентинович? — тихо спросил майор у следователя, отыскивая глазами Кравчинского, который, впрочем, затерялся где-то в соседнем отсеке подземного бункера.
— Занятно, — усмехнулся Сухарев. — Так ты думаешь, что мы имеем дело с театром?
— Да уж поверь моему опыту и нюху, Василий, — зашептал Сидоров. — Аферисты высочайшего класса, если уж им удалось обвести вокруг пальца и запугать самого Кудряшова.
— А призраки?
— Господи, Вася, современная техника творит чудеса. Я видел однажды в столице грандиозное шоу пиротехников. Я тебя умоляю!
— А дом?
— Да мало ли у нас взрывников-виртуозов! Так заложат заряды, что дом рассыплется в пыль.
Трезвый взгляд Сидорова на проблему, казавшуюся почти мистической, очень понравился Сухареву. Почему бы нет? Заманили в особняк сначала Кудряша и вытрясли из него все что нужно. И жаловаться «расстрелянному» мафиози вроде бы не на кого, да и некуда. Кто поверит в такую чушь? Видимо, Субботина сюда заманили с той же целью, и если бы не вмешательство российской прокуратуры в лице Василия Валентиновича Сухарева, авторитету пришлось бы побывать в лапах ряженых сталинистов.
— Помяни мое слово, Лютикова они похитили, — продолжал тем же драматическим шепотом Сидоров, — Надо брать этого Кравчинского за жабры и давить из него информацию.
— Что значит давить? — нахмурился Сухарев. — А закон? Извини, Семен Алексеевич, но я не могу допустить физического давления на подследственного.
— Так ведь убьют Лютикова-то! — разгорячился Сидоров. — Это же отморозки, им терять нечего. Они же сотнями миллионов долларов ворочают, ты сам говорил.
— Все равно, — вздохнул Сухарев. — Ну не могу я, Семен, пойти против закона.
— Ох уж эта прокуратура! — почти простонал Сидоров.—Ладно, физическое давление нельзя, а психологическое можно?
— Ну, ввиду сложившихся обстоятельств…
— Именно, — возликовал Сидоров и распахнул шкаф с обмундированием.
Не успел Сухарев глазом моргнуть, как майор уже облачился в синие галифе и подобрал себе сапоги.
— Ни-ни, товарищ майор, — остановил начальника Круглов. — Вам гимнастерка положена со шпалами, а с кубиками это для нас.
Не прошло и трех минут, как трое милиционеров во главе с майором Сидоровым превратились в суровых службистов из НКВД, причем настолько натуральных, что у Сухарева защемило под ложечкой. Сидоров сунул свой служебный «Макаров» в карман галифе, а револьвер системы «наган», как и положено по уставу, поместил в кобуру.