Возвращение Орла
Шрифт:
Небо над ним смеялось, над его бессилием, его и тысяч, миллионов ему подобных. Души прекрасные порывы всё обильнее заливались вином, гасились тошнотворной уравниловкой, как будто сами по себе рвались однодетные семьи.
Но потом был белый свет, Африка рассмотрел за иконами настоящего Христа, Аркадий сплавал по криницам к истокам слов, Николаич начал общаться с корифеями-физиками двадцать первого века, Поручик – тормозить взглядом облака, и Семён написал, как будто для него, точнее – за него, стихотворение:
Я видел наперёд
Беду в проёме лет:
Ломался красный лёд,
Метался белый
Нули своих нулят
Попрятали в гуртах,
Все горы – по щелям,
Все споры – внутрь рта,
Все первые – в конец,
Все адаманты – в сор,
В канон – гордун и злец,
В закон – бандит и вор.
И заменили нимб
Скрещеньем костяным,
Небесное – земным,
Земное – земляным.
И в молодую грудь
Прокрался старый страх,
И тошно на ветру,
И жутко на кострах.
Остановить тот вал
Я Бога не просил:
Он ничего не знал –
Он это всё творил.
И в час, когда народ
Тонул в разливе бед,
Я видел наперёд
В разливе бед просвет…
Вот это уверенное «я видел наперёд в разливе бед просвет» насторожило кого-то из свиты Невидимого Демона, хохот небесный притих… Совершенно неожиданно, никакими причинами не объяснимо ему предложили референтство в министерстве, из тураевского подземелья да на Большую Ордынку! Сыщется ли дурак отказаться? Сыскался. Капитан никому ничего не объяснял, потому что причины были ирреальны – он почувствовал опасное внимание и окончательно утвердился: то, чему непонятные силы хотели помешать, многажды важнее любого министерского местечка. Игра началась. Лёд тронулся!
Вдвоём с Поручиком они привычно быстро поставили палатки, забросали в них вещи и пошли выдирать из ивняка застрявшую в нём катушку из-под кабеля: «Смотрите, какой ондулятор приплыл (устройство, в котором создаются поля), лучшего стола не придумаешь!» Семён с Аркадием взялись собирать байдарку – голубой немецкий RZ, подаренный Капитану после бурятских оверкилей Шурой Глубоковым, окончательно ушедшим из рафтинга в альпинизм, RZ, перевидавший с командой половину всех рек европейской России, Африка сделал несколько ходок к водокачке и приволок пару десятков пустых ящиков (не хватило на них осенью огурцов) – хлипкие на дрова, крепкие на сиденья, и теперь, с камертоном в толстых губах, сел настраивать гитару.
Но самой интересной работой поглотился Виночерпий.
Виночерпий
«НАДOБE ЗАКРЫТЬ ВЪ ЧЕЛО ВЪСАДИВЪ», («Необходимо закрыть, наполнив»)
Надпись чертами и резами на Алекановском горшке, левый берег Оки, с. Алеканово, Рязанская обл, тысяча лет назад
Оно мне напомнило нашу родную самогонку, источник активного долголетия наших предков.
Н. Тесла
Виночерпий, Винч в командном обиходе, был в этом коллективе как бы непарным. Конечно, конечно, все семеро были одним целым, но и всякое целое держится разными внутренними связями, какие крепче, какие дольше. Семён был особенно дружен с Аркадием – самые молодые (Аркадий моложе), дружили ещё со школы, Поручик с Африкой – потому ли, что оба были бабники, или потому, что старый Анисимыч, женькин отец, работал на реакторе под началом Поручика и многому его учил, т.е. был у них один старший на двоих, а Капитан уже десять с лишним лет вместе с Николаичем рулили на другом реакторе, и тоже прикипели друг к другу. Да и по возрасту Винч был немного всех старше – всего на два-три года, но, хоть на четвёртом десятке эта разница уже окончательно должна бы нивелироваться, все почитали его чуть ли не за старца, как будто чуя в нём какое-то древнее знание, присущее, конечно, и им самим, но в нём, в Виночерпии, в отличие от них, законсервировавших это знание до окаменелости, оно было ещё живо, а после окской практики, особенно общения с дедом – ещё как живо!
Винч знал о вине и водке всё, во всяком случае, так считала команда: в своих компаниях человек, знающий о чём чуть больше остальных, всегда признаётся за корифея в этой области, потому что слава, даже чрезмерно раздутая, частично достаётся и самим раздувателям, и именно поэтому в любой деревеньке живёт или когда-то уж точно жил самый сильный (умный, храбрый и т.д.) человек на свете, а самые великие воины и правители всегда были родом из невидимых невооружённым глазом на карте стран. Поэтому и наш Виночерпий знал о вине и водке всё, даже название её на разных языках.
– У французов eau-de-vie non rectifiee, у немцев hausbranntwein. По-английски просто – home-distilled vodka, а по-итальянски – vodka prodotta in casa, но мне больше нравится по-испански: aquardiente casero.
– Да ты поэт! – восхищались друзья.
Виночерпию это льстило, хотя к поэзии он относился прохладно, и из всех поэтов уважал одного только Юлиана Тувима, и то не потому, что в детстве читали ему в переводах Михалкова-Маршака «Дорогие мои дети! Я пишу вам письмецо… Что случилось? Что случилось? С печки азбука свалилась!» (тогда, кстати, Гена был уверен, что этот парень из Тувы, и у него псевдоним такой национальный), а потому лишь, что это он оказался автором «Польского (тут он догнал, что Юлик – поляк) словаря пьяницы», жалко только, что нельзя было прочитать, Маршак-Михалков перевести его не снизошли, всё по стишкам, а зря… Но уже сам факт существования такого словаря!.. Братья славяне держали марку. Виночерпий, не особенно утруждаясь, пошарил по справочникам, чтобы найти что-нибудь похожее на русском, но тщетно, в СССР, оказывается, не было не только секса, но и пьянства (как культуры, а не порока). Правда, наткнулся на упоминание о некоем Тиханове, который ещё в прошлом веке, то есть в царское время, издал странную книжонку, «Криптоглоссарий, представление глагола «выпить», очень было интересно Виночерпию как представляли этот глагол при проклятом царском режиме, но, конечно, текста нигде не нашёл и скоро успокоился – не в представлениях же дело, и не в словарях, он и без словаря знал их фирменному НИИПовскому напитку, спирту, десятки имён, всякие там гамурки, шилы, спиридоны-гужоны, зинзиберы да озверины, шмурдяки и ганджибасы, сучки да медведи, жумгари да чемергесы, просто в какое-то время понял, что собака, на которую он пытался накинуть ошейник своего понимания, зарыта совсем не в названиях, они только распыляют суть, недаром же прагматичный великоумный НИИП отринул весь этот словесный фестиваль и называл свой ректификат хоть и некорректно, но просто – вино. Это чтобы всем и всегда было понятно, что эта волшебная жидкость вовсе не для протирки высокоточного оборудования и вакуумных систем… Такой вот Юлиан Тувим…
– У хохлов проще – горилка.
Понимая, что от этого образа жизни просто так не уйти, Виночерпий взял на себя труд сделать этот образ хоть сколько-нибудь соответствующим живущему ещё в них Образу. И хоть внешне могло показаться, что Винч и есть главный поильщик этого заблудшего стада, именно он больше других и задавался, и мучился вопросом: ну отчего же мы все так пьём? Да, коллективное пьянство это, как ни крути, падение, но Винч и это падение силился превратить если уж и не в полёт, то хотя бы в падение свободное, красивое, на полёт похожее.