Возвращение Остапа Крымова
Шрифт:
Есть, — сказал Остап. — Два процента.
Ну вот, видите, а эта глупая баба говорила мне не смешить людей. Разве ж это смех — два ранения: одно в голову, одно в ягодицу… Молодой человек, так значит, у вас есть скидка и для ветеранов труда. Правда, мое удостоверение просрочено в настоящий момент, но…
Извините, уважаемый, но у нас только одна скидка, — перебил его Крымов.
— Вы ведь не чернобылец?
Нет, а что?
Тогда бы вам был еще бесплатный подарок от фирмы.
Так мой сын, Миша, участвовал в ликвидации. Целый месяц, как самый крайний, поливал из шланга
Нет, только сам титулующийся, — настаивал Остап, явно развлекаясь разговором.
Гиршман нахохлился.
Любезный, Гиршман хоть и стар, но законы знает. Насколько мне говорила Песя, дворянский титул передается по наследству. Ведь так?
Так, — согласился Остап. По Боруху было видно, что он читал спецлитературу. По всей видимости, это были «Королева Марго», справочник по этикету и письма мамы в армию.
Значит, и мой Мишенька тоже будет носить титул, — заключил Гиршман. — Вы что же думаете, Песя с бухты-барахты послала бы меня тратить такие деньги? Она успела сбегать к нашему Мойшику, и он ей все как по полочкам разложил — и про наследство, и про брак.
А что о браке? — поинтересовался Остап.
Как что? Не прикидывайтесь, что вы не знаете! Ведь если я буду граф, то и моя Песя за мной автоматом становится графиней. Верно я говорю?
Ну, в общем-то, верно при соблюдении небольших формальностей. Но скажите мне, Борух, зачем вашей жене титул? — с неподдельным интересом спросил Остап.
Борух сокрушенно покачал головой.
Вбила себе у голову, что помирать скоро придется. Вот и говорит мне: пусть, мол, хоть на могиле покрасуюсь графиней. В могилу ведь денег не возьмешь…
За исключением денег, взятых взаймы, — тонко вставил Остап.
Гиршман с уважением посмотрел на Крымова и спросил:
Нет, молодой человек, а вы уверены, что вы все-таки не еврей?
Остап воздел руки к небесам.
Разве в наше время можно в чем-либо быть уверенным, кроме своей половой принадлежности? И то…
Борух печальной улыбкой согласился с ним и продолжил монолог своей Песи.
Всю жизнь, говорит, в дерьме проваландались, пусть хоть на старости лет нос утрем соседям. И пилит меня, и пилит. Аж опилки посыпались. В доме, говорит, шаром покати. Из недвижимого имущества, говорит, только твой член… Пардон, мадам, это моя Песя так любит шутить, — объяснил Гиршман в сторону княгини и затем опять повернулся к Остапу. — Мише ведь ничего, говорит, не накопили, так хоть дворянский титул унаследует. Умному и красивому мужчине все пригодится… Вот только цены у вас великоваты маленько. Учтите, я — потомок известного местного пролетарского врача. У нас в городе есть даже улица…
При этих словах Делов, склонившийся над бумагами, саркастически хмыкнул.
Гиршман, не оборачиваясь, сказал спине депутата горсовета:
Между прочим, я вас уже давно узнал, Павел Ильич. Вы что же, как и я, за дворянство тут интересуетесь? — и, обратившись к Остапу, добавил: — Это мой сосед, Делов Павел Ильич. Большой человек. Как и я, здесь. Жена, наверное, тоже заела.
Делов медленно выпрямился, развернулся и с укоризной посмотрел на Крымова.
Остап сделал успокаивающую гримасу и сказал:
Да нет, вы ошибаетесь, месье Гиршман, это у нас комиссия из горсовета с проверкой.
Как же, так я вам и поверил! Да у нас весь дом знает, что у их семейки до революции добра было немерено. А чего стесняться теперь? Сейчас это даже уважается.
Я не нуждаюсь в ваших комментариях, Гиршман, — перебил его Делов. — Ну, хорошо, я-то по праву интересуюсь этим вопросом, по что вы тут делаете? Ну везде, а!? Послушайте, Борух, вы же собирались валить за бугор, зачем вам дворянство?
Во-первых, там это дороже, — спокойно начал говорить Гиршман. — Во-вторых, вы же знаете мою Песю. В-третьих, почему вы считаете, что я намного дурней вас? Наверное, тоже с женой подсчитали, что титул пойдет на всю семейку. Какие же еврей с хохлом не купят три вещи за одну цену?
Делов откинулся на спинку стула и в упор посмотрел на Боруха.
Гиршман, не прикидывайтесь нищим. Это вы открыли десять лет назад первый платный туалет в центре города. Моя жена еще тогда шутила: «Эта Песя заставит своего мужа даже из говна делать деньги».
Гиршман воинственно поднял нос.
Да, открыл, а вы закрыли.
А если у человека нет десяти копеек на малую нужду? — гневно сверкнул глазами Делов.
То на большую у него их тоже не будет, — спокойно заключил Гиршман.
Правильно сделали, что закрыли вас.
Зато сейчас там так загажено, что зайти нельзя, и все ходят на стенку прямо около универмага.
Послушайте, Гиршман, ну почему вы везде лезете? — протянул Делов противным голосом.
Мы — это кто? — не понял Борух. — Я и Песя?
Нет, вы — евреи.
Не понятно мне только, почему такой неглупый, вроде, человек, как вы, товарищ Делов, называет словом «лезть» тот факт, что евреи делают то, что у них лучше получается.
Может, мой сын тоже хотел бы быть врачом или юристом, так ведь не дотолпишься, кругом одни евреи.
Ну, во-первых, у вас не сын, а дочь. Во всяком случае, ваша Вера Петровна больше ни о ком другом не знает. Во-вторых, вы хотите сказать, почему евреи редко работают фрезеровщиками, плотниками-краснодеревщиками и животноводами? Но еще меньше работают ими живущие у нас азербайджанцы, итальянцы и даже африканские негры. Зато в своих странах им все профессии по плечу. Кстати, в Израиле рабочие и крестьяне — сплошь евреи. Следуя закону выживаемости, наше племя делает то, что имеет свою незанятую нишу. Поэтому у этой стране евреи занимаются финансами, торговлей, играют в шахматы и пишут юмористические рассказы. Что тут плохого!?
И таким образом, ваш народ везде, по всему миру там, где тепло, — не унимался Делов.
И где тепло, а где и очень жарко. Вы не знаете так географии, товарищ Делов, как знает мой народ. Вы, господин Делов, я вижу, относитесь к тем людям, которые считают, что еврей вдыхает кислород, а выдыхает углекислый газ только потому, что хитрее остальных.
А что, неправда, что вы везде первее всех? — горячился Делов. — Стоило снять железный занавес, так первые, кто сиганул в окно, — вы, евреи.