Возвращение под небеса

Алекс Зетт

Передо мной сидел нищий с грязным, изуродованным шрамами лицом.

— Ох, пожалуйста… — сказал он, протягивая ко мне перепачканную в грязи, трясущуюся ладонь и сразу принимая страдальческий вид. — Прошу тебя, деточка, помоги мне! Воды…

Я растерялась на несколько мгновений, не зная, что мне делать. Оглядевшись, я поняла, что на нас никто не обращает внимания. Я снова посмотрела на нищего. Моё сердце разрывалось на части, так мне было жаль бедолагу.

— Пожалуйста, — шептал он, глядя на меня горящими глазами. — Глоток воды…

У меня была вода. Полбутылки точно было.

Я не могла отказать этому человеку и не собиралась этого делать. Я скинула рюкзак, достала пластиковую бутыль и протянула её нищему. Глаза бродяги стали неправдоподобно большими и прямо-таки загорелись счастьем. Мне даже показалось, что он сейчас заплачет.

— Какое счастье! Я не могу поверить в это! Какое же это счастье! — восклицал нищий, осторожно принимая из моих рук бутылку и прижимая её к груди с таким видом, словно это был его ребёнок.

Он улыбнулся мне, растягивая свои разбитые губы в улыбке. Я замешкалась, чувствуя себя не в своей тарелке. Я махнула нищему, улыбнувшись.

— На здоровье, — ответила я быстро. — Всего Вам доброго.

Я развернулась, чтобы уйти, но вдруг почувствовала, как меня хлопнули по боку. Обернувшись, я снова взглянула на нищего.

— Благодарю тебя, милая девочка, — повторил он, странно улыбаясь. — Благодарю.

Я кивнула, и поспешила убраться подальше. Странное ощущение неправильности происходящего стало назревать в моём сердце. Я уже подумала, не обокрал ли меня этот нищий, но потом вспомнила, что почти всё моё добро было спрятано в рюкзаке. Проверив карманы, я обнаружила, что всё на месте.

Я пожала плечами и продолжила свой путь, выбросив из головы эту странную встречу.

* * *

Возле высоких серых колонн, расчерченных витиеватыми темными трещинами, я сразу заметила людей.

Мужчина в странной шапке, поверх которой блестели очки летчика, раскуривал старую трубку. Возле его ног лежала большая сумка, в которой копалась девушка-альбиноска. Она была одета в темную жилетку поверх красного свитера, её белые волосы казались ненастоящими. Девушка на секунду взглянула на меня усталыми, от природы красными глазами, нахмурилась и снова принялась искать что-то в челноке.

Я подняла голову. На лицевой стороне крыши-балкона, на светлых каменных узорах, черным цветом была сделана кривая надпись: «Клуб Майорана».

Я вдруг заметила на себе заинтересованные взгляды. Собрав всю смелость в кулак, я поднялась по полуразрушенным ступенькам. С самым спокойным видом, стараясь не глазеть по сторонам, я прошла мимо распевающих песни стариков в тельняшках и рваных штанах и мимо девушек в легких платьях, выпрашивающих жетоны у грозного вида незнакомцев. Кто-то крикнул какое-то ругательство, где-то недалеко началась потасовка, но я не стала обращать на это внимания.

На несколько мгновений я задержалась у высоких деревянных дверей здания. Из холла клуба лилась музыка — какая-то классика. Там же слышался заливистый смех, и звенели тонкие девичьи голоски.

Мне не стоило торчать снаружи слишком долго. Чем быстрее всё это начнётся, тем быстрее и закончится. Я кивнула сама себе и зашла в клуб Майорана.

Внутри было тепло и очень красиво. Несмотря

на то, что здание было старым и грязным, оно всё ещё хранило свою красоту давних времен. Богач, отстроивший это поместье, был очень помпезным, но красивое осталось красивым.

Изящные парапеты, тонкие статуи и потемневшие вазы создавали атмосферу чего-то сказочного. Я в восхищении оглядывалась в этом большом доме.

Я шла по мраморному полу, грязному, изуродованному щербинами и царапинами, но не потерявшему своей величественности. Я рассматривала широкие лестницы, уходящие наверх, где возле перил изгибались тонкие девушки в накидках с проеденным молью мехом и предлагали посетителем какое-то пойло в мутных стаканах. Возле высоких деревянных стеллажей с книгами и под выцветшими картинами в позолоченных рамках я видела сидящих в мягких креслах мужчин в довоенных костюмах. Они по-свойски осматривались и щупали за причинные места пробегающих мимо кокеток в перьях и прозрачных комбинациях.

В широких залах пахло духами и сигаретами, алкоголем и какими-то травами. Здесь было очень красиво, но меня тошнило. Грубые наёмники, ничего не стесняясь, раздевали радостно визжащих девиц прямо на столах. Толстые оборванцы хлопали в ладоши, наблюдая, как наёмники, убийцы и воры, с жутким оскалом играют в карты и бильярд. Вульгарные женщины откровенно предлагали себя то одним, то другим мужчинам.

Прекрасные залы были изуродованы отборной гнилью Тверского, что собралась здесь. Я ненавидела всё это, мне хотелось уйти, но я должна была найти Майорана. Внутри меня всё клокотало от волнения. Кошка не просто так предупреждала меня о том, что здесь опасное место и что просто так мне отсюда не сбежать. Теперь я это понимала.

И вот сейчас я совершенно не знала, куда мне идти. В очередной раз я огляделась по сторонам, в надежде, что найдется кто-нибудь, кто подскажет мне, как добраться до Майорана, но люди здесь выглядели не слишком-то приветливыми и разговорчивыми.

Вдоль стен дежурили огромные бугаи с мускулами напоказ. Они выступали в роли охранников. Можно было бы поинтересоваться у них, куда мне идти, но что-то мне не очень хотелось это делать.

Мускулатуры у этих наёмников было явно больше, чем содержимого в голове, судя по выражениям их лиц. Практически все они держали оружие и были одеты в черные футболки или военную форму.

К моему счастью, спрашивать у кого-то дорогу мне не понадобилось, я довольно быстро вышла в главный зал. Это было просторное помещение, залитое светом пыльных ламп и наполненное звучащей со всех сторон классической музыкой. Легкая дымка подрагивала перед глазами, тем не менее, не скрывая странной разрозненности в общем виде клиентов клуба.

В резных стульях, обитых тканью, в мягких креслах и на старых диванах сидели посетители клуба. Лишь мимолетным взглядом я окинула зал, но мне хорошо запомнились старомодные шляпы, крепкие сигары, сверкающая бижутерия, дешевая, но броская, и циничные, злые улыбки. Их глаза были наполнены тоской и жаждой наживы. Всех. Тех, кто были в залах ближе к парадной — побитых, жадных и грязных. И этих, ближе к барной стойке и большому мраморному камину — выхолощенных и богатых.