Возвращение под небеса
Шрифт:
Он чуть сощурил глаза, вглядываясь в моё лицо.
– Я знала, что когда Вы не найдёте письмо, то сразу всё поймёте, - дежурно ответила я, прикрывая глаза и устало глядя куда-то в темноту.
– Но я не успела прочитать его полностью. Увидела лишь последние строчки. Я не могла не забрать письма, мне нужно было знать правду. Более того, я собиралась отнести доказательства Ваших гнусностей доверенному человеку, чтобы позже вся Адвега знала про Ваши дела.
Антон помолчал некоторое время. Он все смотрел на меня, испепеляя злым взглядом, и, судя по всему, упорно боролся с быстро нарастающей яростью. Было видно, что Спольников с трудом держит себя в руках, поэтому я вполне обоснованно боялась, что он может попытаться избить меня.
– Ты похожа на своего отца, - неожиданно спокойно сказал Антон. У меня в животе что-то перевернулось,
– Он говорил то же самое перед тем, как я убил его. Те же самые слова о том, что все должны знать правду. Ты очень на него похожа, ты ведь это знаешь, Маша?
– Я отвернулась, но Антон схватил меня за лицо и снова повернул мою голову так, чтобы я смотрела на него.
– Но твои глаза… Твои глаза – это глаза твоей матери.
– Антон наклонился и ядовито прошептал мне на ухо: - И твой взгляд, донельзя наполненный страхом, тоже мне знаком. У неё был такой же взгляд, когда она умирала на руках твоего отца. Знаешь, Маша, это я убил твою маму. Вот так… Мне и Орлова потом пришлось убрать, потому что он узнал о том, что я виновен в её смерти.
Я почувствовала, как земля уходит из-под моих ног. В груди всё так сильно сдавило, что я уже, кажется, не могла дышать. В эти секунды весь мир вокруг меня вдруг уменьшился до одной точки, затем треснул и вдребезги разлетелся в стороны горящими обломками. Вся моя жизнь вдруг превратилась в пепел.
Я бы хотела оттолкнуть Спольникова, хотела бы вцепиться в него и трясти до тех пор, пока его черная душонка не испугается меня… Я бы хотела кричать, плакать, лежать на полу, умирая от горя!.. Но я была слишком слаба. Бессилие, одолевшее меня, крепко переплелось с горькой скорбью, и ударило в самое сердце. Теперь я уже даже не могла удержаться на ногах.
Поддерживая меня, Спольников вместе со мной опустился на пол. Я закрыла лицо руками, пытаясь начать нормально дышать. Боже мой, Боже мой…
– За что ты убил мою маму?
– с надрывом прошептала я, прикрывая глаза.
Горе оплело меня. Я могла лишь плакать, дать бессильную волю слезам. Я, кажется, умирала. Взяв моё лицо в свою руку, Антон чуть склонил голову и провел большим пальцем по моей щеке, вытирая слезы. Ненавижу его. Ненавижу его прикосновения.
– Одиннадцать лет назад мне для эксперимента нужен был человек снаружи, - прошептал он.
– Я тестировал очень интересное лекарство, сыворотку ПВ-307 – лекарство, необходимое для мгновенного вывода большого количества радиации из организма. Никто из Адвеги не подходил мне ни в коей мере. Это было очень важно, тестируемый образец должен был быть из-под неба… И тут появляетесь вы – ты и твои родители. Сухонин взял вас, потому что в Адвеге не хватало врачей, твой отец был очень ценен для нас. Он действительно талантливый врач, и я, признаться честно, до сих пор переживаю из-за потери его, как очень нужного для нас человека. Главное, повторюсь, то, что в моём эксперименте мне нужен был подопытный с мёртвых земель. Твой отец был нужен городу, поэтому его я даже не рассматривал. Ты была слишком мала. Тебе на тот момент было всего одиннадцать лет, а мне нужен был подопытный старше двадцати...
– Я вздрогнула, жмурясь от болезненного судорога, скользнувшего по моим рукам от локтей до запястий. Спольников сильнее сжал пальцы на моем лице, и я снова замерла.
– Наташа идеально подходила. Мне оставалось лишь улучить момент для проведения эксперимента. Никто не должен был знать, что я тестирую какое-то лекарство на людях, включая, что естественно, саму Наташу. Мне повезло. Спустя какое-то время, когда по Адвеге пошёл очередной приступ простудных заболеваний, Лёша оказался сильно занят, и совершенно случайным образом твоя мать попала ко мне на приём. В качестве профилактики я ввёл ей лекарство, конечно, совсем не то, которое она думала. К сожалению, моя сыворотка оказалась несовершенной, что привело эксперимент к летальному исходу образца. На этом всё.
– Спольников пожал плечами, и я с трудом удержалась, чтобы не попытаться плюнуть ему в лицо.
– Уже много позже Лёша, так как он получил доступ к закрытой части архива, обнаружил папку, с описаниями и результатами моих исследований. Так он узнал о том, что случилось. По своей наивности, он пришел ко мне, заявляя, что всё знает и что просто так всё это не оставит, за что, собственно, сразу же и поплатился. Я не мог так
Я поморщилась. Картина всех произошедших в моей жизни трагедий, стала такой ясной, будто бы я сейчас стояла прямо перед ней, разглядывая её каждую деталь.
Антон… Антон был не просто моим другом, он был человеком, в которого я была влюблена. Тем самым человеком, который поддерживал меня после смерти отца, который всегда старался быть рядом со мной, помогать мне…Он был другом моих родителей…. И именно этот человек убил моих родителей. Он хладнокровно лишил меня моих самых родных, самых близких людей, моих дорогих мамы и папы. Этот человек оставил меня умирать здесь, загнивать в одиночестве, утопать в страшной, убийственно мрачной пустоте…. И единственной отдушиной в череде этого мучения стал опять же именно он… Ведь я была самозабвенно влюблена в него и… ведь эта влюбленность действительно давала мне силы. Но что же теперь?...
Я закрыла глаза.
– Антон, ты сломал мне жизнь…
Спольников усмехнулся.
– Я могу это легко исправить, Маша, - прошептал он, доставая пистолет.
Холодный пот гладкой капелькой скатился по моему виску. В голове пульсировало, грудь ломило. Есть ли у меня шанс? Смогу ли я выбраться? Тихий вздох не принес желанного облегчения, и понурая мысль всё усугубила: знать бы, что будет через час...
Меня вдруг обуял гнев, и он же дал мне возможность почувствовать в себе силы сопротивляться. Я хотела жить, как бы там ни было, хотела. И собиралась бороться до самого конца.
В одну секунду внутри меня словно бы взорвался фейерверк.
– Я просто так не сдамся, сволочь!
Я кинулась на Спольникова. Вскинула кулак, с силой ударив его в скулу. Он взвыл, выпуская пистолет из рук. Ударившись об пол, оружие отскочило к комоду. Я попыталась вскочить с пола, чтобы кинуться к двери. Не получилось. С рыком схватив меня за руку, Спольников попытался отбросить меня в сторону, затем, найдя силы, набросился на меня, громко ругаясь. Рёв, мат, крики – всё это какофонией звенело в стенах нашего с родителями дома.
Пытаясь справиться с натиском, пытающегося скрутить мои руки Спольникова, я всеми силами брыкалась. Один удар, второй. Антон ударил меня по лицу, заехал под челюсть. Привкус крови выбил меня из колеи. Борясь за жизнь из последних сил, я каким-то чудом выскользнула из хватки Спольникова и вцепилась ему в волосы.
Бешено вращая глазами и грязно ругаясь, Спольников завыл от боли. Он попытался оттолкнуть мои руки, но я была проворнее. Ударив Антона коленом в живот и на некоторое время обездвижив его этим, я попыталась вскочить на колени и дотянуться до пистолета, но Спольников меня опередил. Он ловко подхватил оружие, повернулся ко мне. Не собираясь давать ему возможности взять меня на мушку, я откатилась в сторону, но не успела ничего сделать.
Прогремел выстрел.
***
Он, этот выстрел, прогремел так громко, что даже сейчас, спустя десять минут после случившегося, у меня до сих пор звенело в ушах. Я украдкой посмотрела на суровое лицо Эдуарда Валентиновича. В этот пятничный вечер Рожков постарел чуть ли не на десять лет: ёжик его седых волос, кажется, стал совсем белоснежным, морщины на лице обострились, а обычно веселый и добрый взгляд теперь казался уж слишком усталым.
«Отнесла книжечки Спольникову, ничего не скажешь», - с досадой подумала я, отворачиваясь.
Скрипнул метал, вспыхнули искры. Мы с Эдуардом Валентиновичем спускались вниз в гремящем лифте – старом, поеденном ржавчиной, с облупленной неровными кусками краской. Сам лифт был открытым, только низкое ограждение из смятой в нескольких местах сетки огибало ребристую квадратную платформу. В лифтовой шахте было холодно, и чем ниже мы спускались, тем холоднее становилось.
Я склонила голову и зацепилась взглядом за пистолет, спрятанный в кобуру на поясе у Эдуарда Валентиновича. Именно этим пистолетом Рожков пригрозил Дэну Сухонину, спасая меня из потасовки на улице Адвеги, и именно таким пистолетом пятнадцать минут назад Рожков застрелил Спольникова.