Возвращение под небеса
Шрифт:
«Бедная», - подумала я, ощущая острое сочувствие.
Вытянувшись в кресле и свесив ноги, я кое-как натянула ботинки и, подойдя к Ире, протянула ей зажигалку. Всхлипнув, Цветкова кинула на меня быстрый взгляд, затем украдкой вытерла слёзы и поджала губы, явно стараясь побыстрее придать себе как можно более уверенный вид.
Приняв потерянное, девушка тут же прикурила сигарету. Я только и успела уловить запах табачного дыма, когда развернулась и направилась обратно к креслу, собираясь нормально обуться и завязать шнурки. Я очень сильно желала свалить отсюда куда-нибудь подальше.
– Орлова, скажи… - неожиданно обратилась ко мне Цветкова.
– Как же ты миришься со всем этим дерьмом?
Я подняла
– Мм…. ты о чём?
– осторожно спросила я, стараясь не давать волю страху: не думаю, что сейчас в интересах Цветковой доставать меня издевательствами. Она знала о моём горе, хотя и вряд ли её это волновало. Впрочем, уже как три года Ирка была круглой сиротой, возможно, всё же она меня понимала.
– О том самом, - буркнула она.
– Как тебе удалось смириться с тем, что каждый день за твоей спиной любые два или три идиота базарят своими гнилыми языками про то, с кем ты спишь и как это делаешь?
– произнесла Ира медленно и очень зло. Я посмотрела в сторону - слишком жесткий взгляд Цветковой словно резал меня. Но я была ей, если честно, благодарна за то, что ей хватило ума не начинать разговор о моем отце. Видимо, заметив мою растерянность, девушка слегка смягчилась: - Тебе же ведь это знакомо: о тебе постоянно каждая вторая дрянь судачит с подачки Дэна, я потому и спрашиваю…
– На самом деле, я просто смирилась.
– Я снова вернулась к шнуркам.
– Сначала мучилась, потом привыкла. Просто не сразу.
– Мне бы так, - ответила Ира, держа сигарету возле губ. Она задумалась о чём-то.
– А ведь, если бы не Дэн, всё было бы нормально.
– Дэн?
У меня вырвалось. Нужно было промолчать, а получилось как всегда. Я тут же покраснела под пронзительно-резким взглядом Цветковой. Вот с кем, а с Ирой мне говорить о Сухонине было весьма опасно. Мало ли, что ей в голову взбредет.
– Дэн, Дэн.
– Цветкова снова перевела взгляд в никуда.
– Конечно, Дэн. Скотина последняя. Не ожидала я от него подставы такой. Ну, ты-то, Машка, хорошо знаешь Дэна, натерпелась от нашей компании. От него-то тебе ведь больше всего доставалось. И слухи он про тебя всегда распускал. В любом случае, теперь я тебя хорошо понимаю. Хотя бы в чём-то.
– А тебя-то он зачем?… - прошептала я сухими губами.
Я давила недовольство и глухую боль: на самом деле, она и части не знает от того, что я пережила из-за них… Но, в конце концов, всё это уже не так важно. И если Цветкова не прочь поговорить, так почему бы и не задать пару вопросов: я ведь уже давно с интересом раздумывала о том, почему Ира перестала общаться с компанией Дэна.
Некоторое время Ирка словно бы прикидывала, стоит ли вообще говорить на эту тему, тем более со мной. Но, так часто бывает, что самые трудные жизненные проблемы ты можешь разделить именно с тем, с кем когда-то воевал по разным сторонам баррикад. Цветкову вдруг как прорвало.
– Да потому… - кисло произнесла девушка.
– Да потому что Нильс в конец втюхался в меня и уже не отставал никакими кардинальными посылами. Сволочь. Он ведь бегал за мной ещё лет с пяти. Надо было давно понять, что это когда-нибудь начнет грозить мне проблемами. А сейчас ему невмоготу стало, мол, люблю тебя, Ирка, мочи нет.
– Цветкова презрительно фыркнула и посмотрела на меня.
– Нет, ну, надо же. Люблю, говорит. Ты вообще Нильса видела?
– Я кивнула, но Цветкова едва-едва обратила на это внимание.
– Вот и я ему о том: ты себя хоть раз в зеркало-то видел, бугай? В общем, снова отправила его куда подальше. А тут у нас как раз с Вадиком закрутилось…. Меня ж
– Ирка кинула на меня многозначительный взгляд, и я снова кивнула, поддерживая её. Цветкова снова поднесла сигарету к губам и сладко затянулась.
– И что ты думаешь, не прошло и месяца, как снова вырисовывается Нильс. Мол, Ир, ну, хватит уже, чем я тебе не нравлюсь, я ж тебя всю жизнь любить буду. По традиции отправляю его далеко и надолго, и что ты думаешь? Тут на сцене появляется никто иной как Дэн. Мол, Ир, ну чё ты ломаешься, Нильс хороший мужик, не будешь же ты всю жизнь по мне сохнуть. Ну, не козёл, а?
– Глядя на меня, возмущенно покачала головой Цветкова.
– Нет, ты представляешь, он решил, что я до сих пор по нему сохну! Да два года уже прошло с тех пор как… Ну, неважно.
– Цветкова отмахнулась, сдвинув тонкие брови.
– Короче, я ему и говорю - иди-ка ты, Дэн, куда подальше вместе с Нильсом, я вам тут не кое-кто с бульвара. Сначала вроде отстали от меня, а потом Дэн всё узнал. Сашка, брат мой, слил им с Нильсом про нас с Вадиком. Сухонин мне в отместку сразу же слухи пустил по городу - аж до сих пор все обсасывают. Я тогда сильно поскандалила с Дэном и его дурнями, потом ушла от них. И не жалею. Так-то.
Ирка замолчала. Тяжело выдохнув, я пронаблюдала за тем, как Цветкова тушит окурок и выкидывает его в давно почерневшее мусорное ведро. Девушка сложила руки на груди, устремив на меня выжидательный взгляд.
– Мда… - подавленно протянула я.
– Та ещё история.
– Да плевать на них, - отмахнулась Ира. Я вдруг заметила, что она с сочувствием поджала губы, глядя на меня.
– Сейчас я тебе о другом сказать хочу, Орлова. Ты… это…держись. Я знаю не понаслышке, что это такое. Врагу не пожелаешь. Соболезную тебе.
Меня словно бы укололо иглой - тонкой, острой, ядовитой. Я просто кивнула, не могу говорить.
Внизу снова хлопнула дверь. Через минуту, кашляя и шурша пачкой сигарет, на лестничную клетку вышел один из рабочих в пропыленном костюме и в зеленой кепке. Увидев Цветкову, рабочий тут же улыбнулся.
– Ирка! Смена только началась! А ну давай к конвейеру дуй, а то тебя сейчас Вадим Саныч быстро за одно место…
Черные глаза мужчины светились ребяческим огоньком на широком лице.
– Я тебя сама сейчас быстро за одно место, Конев, если про Вадим Саныча в таком тоне говорить будешь, понял?
– гаркнула Ирка, показав кулак.
– Да, ладно, ладно, кудря, не обижайся. Давай иди работать лучше, а то дежурство впаяют.
– А мне может и в радость лишнее дежурство, - усмехнулась Цветкова, спускаясь по лестнице и ловко уворачиваясь от руки Конева, пытающегося дернуть Ирку за светлую прядку волос.
– Я свою работу люблю.
Рабочий хмыкнул.
– Сказал бы я кое-что сейчас да промолчу.
– Вот и молчи!
В очередной раз послышался грохот хлопнувшей двери.
Завязав шнурки, я вскочила с кресла и поспешила удалиться. Спускаясь по лестнице, я всё думала об этой сцене, только что развернувшей передо мной. Об Ирке, её Вадим Саныче, её слезах из-за слухов, о Коневе, о работе у конвейера…
Я им всем завидовала. Всем этим людям. Завидовала этой кипящей в них жизни: их проблемам, радостям, шуткам, смеху, слезам, быту, работе. Завидовала без остатка. Хотела раствориться в их повседневности, стать ими. Хотя бы на денечек, на часик, на минутку…. Меня так съело горе, так разбила скорбь…
Я была изнутри высушена, мертва. Пуста. Вся моя жизнь казалась мне отвратительной и страшной. Такой бы никто и никогда не позавидовал, обошел бы стороной и ужаснулся. Я бы хотела махнуться моей жизнью с этой же самой Иркой Цветковой, с Коневым, да хот ьс кем… Только бы не чувствовать этой горечи, этого невыносимого мучения…