Возвращение рыцаря
Шрифт:
От внимания сэра Эндрю не ускользнула радость, мгновенно озарившая бледное лицо Маргариты: теперь сама судьба соединяла ее с любимым мужем. С ее души был снят тяжелый гнет. Через минуту Фоукс заговорил торопливым шепотом:
— Я сейчас же разыщу де Батца, а затем отправлюсь на север и передам всем членам Лиги приказание Перси. Что касается «Мечты», то все будет сделано, как пишет Перси. Сам я сухим путем доберусь до Ле-Портеля и, если не получу известий о вас, не спеша стану двигаться к замку д’Ор. Это все, что я могу сделать. Постарайтесь сообщить это Перси или вашему брату. Я убежден, что поступлю правильно, так как все время буду иметь вас в виду и стану готовиться к вашему спасению, как просил Блейкни. Да благословит
Сэр Эндрю поцеловал руку Маргариты, и она сделала офицеру знак, что готова ехать. На улице ее ждала наемная карета, к которой она и направилась твердым шагом.
Глава 14
Из ворот Консьержери вышел маленький кортеж. Было очень холодно; дул резкий северо-восточный ветер, бросая снег и дождь в лицо прохожим, забираясь в рукава и за воротники.
Застывшими от холода пальцами Арман едва мог держать поводья. Шовелен ехал рядом с ним, но они не обменялись ни единым словом с той самой минуты, когда во дворе тюрьмы собралась группа солдат человек в двадцать, и Шовелен коротко приказал одному из них вести лошадь Армана на поводу. Шествие замыкала наемная карета, у дверец которой ехали два солдата; двое других следовали за нею на расстоянии двадцати шагов. По временам из окон кареты выглядывало безобразное, худощавое лицо Эрона в измятой шляпе. Он плохо ездил верхом и, кроме того, предпочитал не спускать глаз с узника. От капрала Арман узнал, что Блейкни везут в оковах. Помимо этого солдаты не могли сообщить ему никаких сведений: о цели поездки им ничего не было известно.
На башне собора Парижской Богоматери часы пробили семь, когда маленькая процессия двинулась в путь. На востоке слабый свет февральского утра еще боролся с ночной тьмой. Город понемногу просыпался. С площади Революции временами доносился глухой рокот барабанов. На набережных в импровизированных лагерях уже кипела жизнь.
Арман дрожал от холода под своим плащом, не защищавшим его. Теперь они проезжали через мост, с которого Арман мог видеть не только дом, где жил сэр Перси перед тем как предпринял трудную задачу спасти дофина, но даже то окно, где часто останавливался мечтательный, но мужественный герой, составляя для спасения невинных грандиозные планы, которые смело приводил в исполнение, пока его не настигла рука предателя. В эту минуту Арман не мог решиться заглянуть в окно наемной кареты, в которой гордый, отважный смельчак, отрицавший силу судьбы и смеявшийся над смертью, сидел в цепях, рядом с отвратительным существом, одна близость которого должна была считаться оскорблением. Наконец процессия миновала населенные кварталы, и город остался позади, дома стали попадаться реже, перемежаясь с пустырями и огородами.
Было приказано остановиться. Кто-то велел Сен-Жюсту спешиться. Когда он покорно повиновался, его провели к одиноко стоявшему кирпичному зданию, обнесенному низкой стеной, за которой простиралась невозделанная земля, представлявшая собою комья грязи. Дойдя до двери дома, Арман наткнулся на Шовелена. Тот сделал ему знак следовать за ним. Из узкого коридора против входной двери несся запах горячего кофе. Шовелен отворил дверь в комнату налево. Здесь также пахло горячим кофе, и в памяти Армана запах кофе с тех пор всегда вызывал воспоминание о доме на улице Сент-Анн, когда в окна порывисто бил снег с дождем, а сам он стоял посреди комнаты, застывший от холода. На столе был приготовлен горячий кофе, которым Шовелен принялся угощать Сен-Жюста, уверяя его, что от кофе ему станет лучше. Сделав шага два вперед, Арман увидел, что на одной из стоявших вдоль стен скамеек сидела его сестра Маргарита. Увидев брата, она бросилась к нему, но Шовелен остановил ее словами:
— Подождите немного, гражданка!
Она снова опустилась на скамью; при этом Арман заметил, какие у нее были холодные, равнодушные глаза, словно в ее душе умерло всякое чувство.
— Надеюсь, что вы не очень страдали от холода, леди Блейкни, — вежливо осведомился Шовелен. — Мы не хотели заставлять вас так долго ждать здесь, но при отъезде часто бывают неизбежные задержки.
Маргарита ничего не ответила ему. Между тем Арман заставил себя проглотить горячего кофе и немного согрелся.
— Постарайся выпить кофе, — сказал он по-английски, — тебе это будет полезно.
— Благодарю, милый, — ответила Маргарита, я уже пила. Мне не холодно.
В эту минуту дверь в комнату широко распахнулась, и на пороге появился Эрон.
— Вы, кажется, намерены целый день провести в этой дыре? — грубо спросил он.
Арман, внимательно следивший за сестрой, заметил, как она вздрогнула при появлении негодяя.
— Одну минуту, гражданин Эрон, — вежливо произнес Шовелен. — Кофе так бодрит! Узник с вами?
— Там, — ответил Эрон, кивнув в сторону соседней комнаты.
— В таком случае вы, может быть, не откажетесь пригласить его сюда, гражданин, чтобы я мог объяснить ему ваши взаимоотношения в будущем.
Проворчав что-то сквозь зубы, Эрон пошел за Блейкни.
— Нет, сержант, — ворчливо сказал он кому-то, находившемуся в соседней комнате, — вас не надо, нужен только арестант.
Через минуту в дверях показался Блейкни со связанными за спиной руками. Держался он прямо, хотя это, по-видимому, стоило ему большого труда. При виде Сен-Жюста в его газах сверкнули какие-то искорки. Заметив присутствие жены, он побледнел, но, почувствовав на себе взгляд Шовелена, плотно сжал губы. Однако самый проницательный, враждебно настроенный наблюдатель не мог бы заметить тот мимолетный взгляд, которым обменялись муж и жена; это был неуловимый магический ток, понятный только им обоим. Маргарита сделала вид, что прячет в косынку письмо, а потом медленно закрыла глаза, словно желая дать ему понять, что прочла его письмо и исполнила бы его просьбу, если бы не вмешалась неумолимая судьба. И Перси взглядом ответил ей, что понял ее немое объяснение.
Ни Шовелен, ни Эрон ничего этого не видели, вполне удовлетворенные тем, что не допустили никаких сношений между узником и его женой.
— Вы, несомненно, удивились, сэр Перси, увидев здесь свою супругу, — заговорил Шовелен. — Вместе с гражданином Сен-Жюстом она будет сопровождать нас до самого конца нашего путешествия. Никому из нас неизвестно то место, куда вы нас ведете; гражданин Эрон и я вполне в ваших руках; может быть, вы ведете нас прямо к смерти или к такому месту, где вам легко будет ускользнуть от нас. Поэтому вы не должны удивляться, что мы прияли некоторые меры предосторожности против неожиданной засады или против одной из тех смелых попыток к освобождению, за которые Рыцарь Алого Первоцвета пользуется заслуженной славой.
Блейкни молчал. Хорошо изучив Шовелена, он, увидев Маргариту, тотчас догадался, что его смертельный враг еще раз хочет поставить успехи своей интриги в зависимость от ее жизни.
— Гражданин Эрон спешит, — продолжал Шовелен после некоторого молчания, — и я буду краток. Леди Блейкни и гражданин Сен-Жюст пойдут с нами в качестве заложников. При малейшем намеке, даже при простом подозрении, что вы обманываете нас, ваш друг и ваша жена будут немедленно расстреляны у вас на глазах.
За стенами дома уныло шумел ветер, пригибая к земле чахлые деревья; в окна стучал дождь, но в комнате царило мертвое молчание. Чувствовалось, что каждый из этих троих мужчин, тесно связанных судьбою, готов поставить все на карту удовлетворения бушевавшей в груди страсти, будь то любовь или ненависть.
Первым прервал молчание Эрон.
— Ну, чего же мы еще ждем? — воскликнул он, сопровождая свои слова грубым ругательством. — Узник знает теперь наши условия, и мы можем ехать.