Возвращение странницы

Вентворт Патриция

Красивые руки на мгновение замерли над клавиатурой, прежде чем опуститься на клавиши. Раздались мощные и нежные аккорды шумановского «Ноктюрна». Комната наполнилась звуками – глубокими, загадочными, насыщенными. Ночь в глухом лесу, непроницаемая темнота, мрак, одиночество… Свет, исходящий от безжизненной луны, лишь подчеркивает темноту.

В следующее мгновение мисс Фелл вновь принялась болтать.

– Как она хорошо играет, правда? Причем без нот. Конечно, это современная школа. Нам-то не дозволялось отводить глаза от партитуры.

Гарт вдруг спросил:

– Как вы ее назвали?

– Медора. Такое чудесное редкое имя.

– Никогда раньше не встречал.

Оно английское?

И тут же Гарт понял, что хотя и не слышал этого имени прежде, но, несомненно, где-то его видел. Давным-давно…

Тетя Софи, казалось, удивилась.

– Конечно, оно необычное, но мне нравится гораздо больше, чем Федора: по-моему, «Федора» звучит как-то чересчур театрально. Есть еще «Эдора»… в прелестной книжке мисс Янг «Столпы дома». Оно значит «приятный подарок». Не знаю, что означает «Медора», но для меня, несомненно, она оказалась сущим подарком судьбы.

Они сидели в дальнем углу гостиной, и их слова никоим образом не могли достичь ушей мисс Браун, но Гарт инстинктивно понизил голос:

– Она-то не выглядит особенно счастливой.

Мисс Софи кивнула:

– Да, дорогой. Но я же сказала: мы пережили страшный шок.

– Разве есть какие-либо особые причины, отчего это несчастье стало таким шоком для нее?

– Ох, милый, надеюсь, что нет. Но они с мистером Харшем были близкими друзьями, потому что любили музыку и оба вдобавок играли на органе. Он частенько забегал сюда на несколько минут по дороге в церковь, а иногда и на обратном пути.

– Вы видели его в тот вечер, когда он… умер?

Мисс Софи покачала головой.

– Нет-нет… мистер Харш отправился сразу в церковь. Но он часто так делал. Орган там очень хороший, а поскольку в деревне проведено электричество, нет необходимости качать мехи. Я всегда думала, что быть помощником органиста очень утомительно. Помню, Томми Энтуистл всякий раз корчил такие рожи, что в конце концов твой дедушка взял в помощницы Роз Стивенс. Все сочли это изрядным новшеством, но, разумеется, девочки намного усидчивее мальчиков.

Гарт засмеялся.

– О да. А кто теперь церковный сторож?

– Старый Буш умер года два назад, но ему, впрочем, еще задолго до того перестало хватать сил для работы. Обычно старику помогал Фредерик – разумеется, он и получил должность.

– Его разве не забрали в армию?

– Нет, Фредерику ведь уже под пятьдесят. Он воевал в прошлую войну, ты же помнишь. Я всегда гадала, что думал по этому поводу старый Буш. Конечно, дети у него родились здесь, но они-то с женой оба немцы и никогда даже не старались полностью слиться с нами – люди их положения обычно о таком не думают. Правда, они сразу же начали писать свою фамилию на английский лад.

Ладони Гарта закололо иголочками, словно от легкого разряда электрического тока.

– Я и забыл, – сказал он.

– Вряд ли ты знал, дорогой. По-настоящему старика звали Бош, Адольф Бош. Разумеется, имя Адольф сейчас звучит ужасно, но в прежние времена оно было ничуть не хуже любого другого немецкого имени. Тем не менее твой дедушка посоветовал ему писать фамилию на английский манер и окрестил всех его детей приличными английскими именами. Двое старших сыновей Буша погибли на прошлой войне. Фредерик был третьим; в семнадцать лет он служил младшим лакеем у сэра Джеймса Толбота в Рестингли. Незадолго до начала войны случилась одна любопытная история – к нему пытались подступиться немецкие агенты. Сам знаешь, кто только не приезжал в Рестингли – военные, политики, газетчики. Мальчика попросили внимательно слушать, когда он будет прислуживать за столом, и все записывать. Фредерику предложили

крупную сумму денег, но, разумеется, он отказался. Он пришел и признался твоему дедушке. Помнится, сильнее всего дедушка удивился тому, что немецкое министерство иностранных дел следит даже за такими скромными семьями. Буши, должно быть, прожили в Англии уже лет двадцать пять, но на Вильгельмштрассе знали, где их искать. Они знали, что Фредерик служит в доме, где можно собрать полезные сведения. Помню, твой дедушка расхаживал туда-сюда по комнате и говорил, что это признак очень тревожного положения дел.

– И он, в общем, не ошибся. Так-так… Значит, Фредерик служит церковным сторожем. Я непременно его навещу. Если не ошибаюсь, он женился на одной из девиц Пинкотт?

Мисс Софи немедленно принялась рассказывать. Поскольку девиц Пинкотт была добрая дюжина, потребовалось некоторое время.

В десять часов они отправились спать. Мисс Браун сообщила Гарту, что он может принять ванну, но пусть постарается не набирать больше пяти дюймов воды. И вновь в нем вспыхнуло нелепое раздражение. Но все-таки он вымылся, добрался до постели, немедленно лег и, вопреки собственным ожиданиям, погрузился в сон без сновидений.

Среди ночи Гарт внезапно проснулся. На небе стояла луна. Два окна, за которыми царил мрак, когда он поднял шторы перед сном, теперь обрамляли серебристый пейзаж. Ночной воздух был теплым – казалось, его согревал лунный свет. Гарт встал, подошел к ближайшему окну и выглянул наружу. Не проносилось ни дуновения ветерка – лишь теплый воздух слегка гладил щеку. Лужайка и клумбы мисс Софи лежали внизу, залитые светом. Справа, за клумбами, поднималась серая церковная ограда и уходила вдаль, растворяясь в тени высоких деревьев – буков и каштанов. Слева сгущалась тень. Там росли деревья, отбрасывавшие черные тени на белую траву. Сирень, высокий красный терновник, кедр, почти такой же старый, как сама церковь, одинокий развесистый вяз – Гарт по-прежнему помнил их все, хотя виднелись лишь силуэты.

Он стоял у окна уже минут десять, когда вдруг увидел, как во мраке что-то шевелится – или кто-то. Неизвестное существо пробиралось там, где тень была гуще. Гарт заметил его лишь благодаря тому, что оно двигалось. Но тень нигде не подступала вплотную к дому. Приближался момент, когда ночному гостю пришлось бы выбирать между отступлением и необходимостью. Гарт с интересом выжидал, что предпочтет пришелец.

Мгновение наступило – и он увидел мисс Медору Браун, которая пересекла границу света и тени и оказалась на виду. В том же самом длинном черном платье, что и за ужином, закрывавшем тело от запястий до пят. Голову она повязала черным кружевным шарфом, обернув концы вокруг шеи и завязав под подбородком. Лишь руки светились белизной в лунном сиянии. Руки и лицо.

Гарт инстинктивно отшатнулся и застыл на месте, гадая, не выдал ли он себя движением, точь-в-точь как мисс Браун.

Она тоже некоторое время постояла, а потом быстро и бесшумно двинулась вперед и скрылась из виду. Теперь Гарт мог и не следить за ней. Он хорошо знал, что женщина – как он часто проделывал и сам – вошла через стеклянную дверь в бывший дедушкин кабинет. Но дверь там была с небольшим сюрпризом. Если руки у входившего хоть немного дрожали, если в ровном поступательном движении наступала хоть малейшая пауза, дверь издавала сердитый скрип. Гарт не сомневался, что руки у мисс Браун дрожали и его разбудил именно этот звук. Он прислушался – и вновь услышал скрип. Куда бы ни ходила мисс Браун, она управилась быстро, проведя вне дома не больше четверти часа. Что ж, спектакль закончился, она вернулась.