Возвращение странницы
Шрифт:
К счастью, существовало много того, о чем стоило подумать. По-прежнему можно было достать превосходную одежду, но ее необходимо искать и продавалась она по ошеломительным ценам. Она отдала двадцать пять фунтов за юбку с жакетом из хорошего шотландского твида песочно-бежевого цвета в коричневую полоску и крапинку – весьма подобающий костюм. Восемнадцати купонов как не бывало. Пара коричневых уличных туфель и пара туфель для дома – еще четырнадцать. Шесть пар чулок – еще восемнадцать. Она поймала себя на том, что меньше думает о цене одежды, чем о количестве талонов, которые надо за нее отдать.
Прежде чем она успела подумать, что боится, было уже
11
Ярко-синий (фр.).
Если бы она промедлила в нерешительности чуть дольше или если бы не колебалась вовсе, кое-что могло бы пойти по-другому, а кое-что могло бы и совсем не случиться. Если бы она вошла сразу, Линделл не увидела бы ее перед дверью. Если бы она прождала чуть дольше, Линделл повстречалась бы с ней прежде, чем она вошла в магазин, в таком случае Анна не попала бы на назначенную встречу с мистером Феликсом и могла бы – только могла бы! – сама ответить на письмо Нелли Коллинз.
Лин же, на другой стороне улицы, вздрогнув от неожиданности, на миг остановилась, но не успела убедиться, что в магазин входит именно Анна. Происшествие это не имело бы значения, но девушка подозревала, что Анна ее заметила, потому что верхняя половинка двери между двумя окнами была зеркальной. Вопрос состоял в том, что именно увидела Анна, прежде чем толкнула дверь и вошла. Если это была Анна, которая видела, как Лин на нее смотрит, то она подумает… что же она подумает? Что Лин не станет переходить дорогу, чтобы перекинуться с ней словом? Что у Лин есть какая-то причина ее избегать? Было бы совершенно ужасно, если бы ей пришло в голову что-то подобное. Такого не должно случиться. Такого не будет, если Лин сможет этому помешать.
Ей пришлось прождать, пока пройдет бесконечный, как ей показалось, поток машин. К тому моменту как ей удалось пересечь улицу, храбрости у нее поубавилось, но еще немного оставалось. Она еще не была уверена, что видела именно Анну, но намеревалась убедиться. Она видела, как меховое пальто с выглядывавшим из-под него чем-то голубым, скрылось за дверью парикмахерского салона. Если меховое пальто и голубое платье по ту сторону зеркальной двери, не займет и секунды выяснить, надеты ли они на Анне.
Она вошла в маленький холл и увидела двух женщин, стоящих у прилавка, и пышногрудую продавщицу, достающую что-то с верхней полки. Ни одна из двух покупательниц не была Анной Джослин, но ни одна из них не была также одета в шубу, а Линделл совершенно определенно видела, как кто-то в меховом пальто вошел в зеркальную дверь.
Она стояла, ожидая, пока продавщица обернется, но та все не оборачивалась. Одна из посетительниц объясняла, какой именно тип жидкости для укладки ей нужен, и всякий раз, когда была возможность вставить какое-то слово, пышногрудая
Пройдя арку, она услышала журчание льющейся воды. Кабинки отделялись от зала не дверьми, а занавесками, поэтому было очень легко заглядывать внутрь. Толстая женщина с красной шеей… худая женщина с головой в раковине… маленькая темноволосая девушка, которой делают маникюр… завивка перманент… еще один маникюр. Никаких признаков Анны, никаких признаков мехового пальто. В конце концов, где-то же оно должно быть.
В конце зала, между кабинками, была еще одна зеркальная дверь. Девушка увидела свое собственное отражение, идущее ей навстречу, словно двойник – испуганная Лин Армитедж в сером твидовом костюме и темно-красной шляпке. Если собираешься сделать что-то мешающее тебе чувствовать себя уверенной, тогда самое время вздернуть подбородок и принять такой вид, будто ты купила весь мир и заплатила за него наличными.
Она толкнула дверь, как перед этим толкнула другую, и вошла в маленькое квадратное помещение, где слева была круто уходящая вверх деревянная лестница, справа – дверь, а прямо – еще одна дверь. После ярко освещенного салона здесь казалось темно, а после тепла и духоты зала с кабинками – холодно. Стоял запах сырости и плесени. Совершенно очевидно, что здесь были задние помещения, лишенные завлекалочек для клиентов. Анны тут быть не должно. И когда мысль эта возникла у нее в голове, она услышала голос Анны Джослин.
Он ее испугал, непонятно почему. Это был всего лишь голос, слов не разобрать, но она была не уверена… нет, не уверена, что это голос Анны. Если бы она только что не думала об Анне, пожалуй, она бы никогда не приняла этот голос за ее. Лин нерешительно шагнула вперед. Теперь, когда ее глаза привыкли к полумраку, она увидела, что дверь, находящаяся впереди, не вполне закрыта. Не то чтобы она была открыта – просто не защелкнулась, когда ее закрывали. Некоторые двери ведут себя так раздражающе – они вроде бы защелкиваются, а потом отщелкиваются самопроизвольно.
Линделл положила руку на дверную панель. У нее не было сознательного намерения это делать, это действие вовсе не планировалось. Она просто увидела, как ее рука поднялась и тронула дверь. Та поддалась очень легко. По всему периметру двери, словно тонкая золотая проволока, пролегла узкая полоска света. Она услышала, как голос, похожий на голос Анны, произнес: «Вы могли бы с тем же успехом позволить мне самой написать Нелли Коллинз. Она совершенно безобидна». Анне громким шепотом ответил мужской голос: «Не вам судить об этом».
Линделл убрала руку с двери и повернулась. Сердце ее начало биться с удушающей силой. Она почувствовала стыд, необъяснимый испуг и желание поскорее уйти оттуда, но не могла сделать ни шага.
Тепло и наполненный ароматами пар встретили ее в зале между кабинками. Она миновала занавешенную арку и обнаружила в магазине все ту же сценку: две женщины перед прилавком, жужжание голосов, продавщица все так же стояла спиной и перебирала бутылочки. Лин выскользнула на улицу и закрыла за собой дверь. Никто не видел ни как она вошла, ни как вышла.