Возвращение: Тьма наступает (Сумерки)
Шрифт:
— А они не боятся, что вампиры, которых они обманули, захотят с ними разобраться?
Дамон засмеялся — на этот раз мелодичным смехом.
— Вампиры, которые не хотят быть вампирами, на тотемных столбах Другой Стороны относятся к низшему разряду. Естественно, если не считать человеческие существа. На этом же уровне находятся любовники, которые решили вместе покончить с собой; на этом же уровне подростки, которые спрыгивают с крыши в уверенности, что полетят, потому что надели плащ Супермена...
Елена попыталась вырваться и потом сказать ему, что так говорить нехорошо, но он был на удивление силен.
— Судя по всему, это не самое приятное место.
— Не самое.
— И там сейчас Стефан?
— Если ему повезло.
— Итак, — сказала она, как всегда раскладывая план дальнейших действий на составляющие, — сначала мы должны выяснить у близнецов, где сейчас находится Стефан. Потом мы должны заставить их вылечить девочек, которых они заразили. Потом — сделать так, чтобы они убрались из Феллс-Черч подобру-поздорову. Но в самую первую очередь мы должны найти Стефана. Он сумеет нам помочь — я знаю, что это так. А потом останется лишь надеяться, что у нас хватит сил справиться с остальными пунктами плана.
— Можно позвать на помощь Стефана, я ж не спорю. Но ты пропустила самое главное. На данный момент наша главная задача — чтобы близнецы нас не убили.
— Они ведь по-прежнему считают, что ты их друг, я права? — Разум Елены судорожно искал решение. — Сделай так, чтобы у них не осталось в этом ни тени сомнения. Подожди, пока настанет решающий момент, и воспользуйся им. У нас есть оружие против них?
— Железо. Они уязвимы перед железом — они же демоны. А еще мой дорогой Шиничи просто бредит тобой, хотя, как мне кажется. его сестра, узнав об этом, будет не в восторге.
— Бредит мною?
— Да. Тобой и английскими народными песнями, помнишь? Вот здесь я его не понимаю. Я про народные песни.
— Но как можно использовать...
— Я уверен, что Мисао разозлится, когда узнает, что он в тебя влюблен. Это всего лишь ощущение — но ведь она держала его при себе несколько тысяч лет.
— Значит, надо сделать вид, что он может меня заполучить, и таким образом поссорить их. Дамон, что ты де... — сказала она тревожно, потому что он сжал ее совсем сильно.
— Он тебя, не получит, — сказал Дамон.
— Само собой.
— Мне не нравится даже мысль о том, что кто-то другой тебя получит. Ты создана для меня.
— Не надо, Дамон. Я уже сказала. Не заставляй меня...
— Не заставляй меня лишний раз делать тебе больно — это ты хотела сказать? Смешно. Ты не можешь сделать мне больно. А если попытаешься — сделаешь больно сама себе.
Елена смогла сделать лишь одно — чуть-чуть отодвинуться от него.
— Дамон, всего минуту назад мы что-то решили вместе, стали строить планы. Ты хочешь сказать, что все это отменяется?
— Нет, просто я придумал другой способ сделать из тебя отличницу-супергероиню. Ты говорила, что я теперь могу брать у тебя кровь хоть до скончания веков.
— Д... да, — это было правдой. Хотя она и сказала это еще до того, как он поведал обо всех своих мерзостях. И еще... — Дамон, что случилось с Мэттом там, на поляне? Мы поехали только потому, что хотели найти его. Мы его не нашли. И ты был рад этому.
Он даже для виду не стал отпираться.
— В реальном мире я был на него зол, Елена. Мне показалось, что он — одни из моих соперников. Одна из причин того, почему мы здесь, состоит в том, что здесь я могу вспомнить все в точности.
— Ты сделал с Мэттом что-то плохое, Дамон? Сейчас ты делаешь мне больно.
— Да. — Голос Дамона внезапно стал легким и равнодушным, словно он рассказывал забавную историю. — Я сделал ему много плохого. Я причинил ему инфернальную боль, от которой остановилось множество сердец. Но твой Мутт — крепкий парень. Мне это нравится. Я делал ему все больнее и больнее, а он никак не хотел умирать. Боялся оставить тебя одну.
— Дамон! — Елена попыталась вырваться и поняла, что это невозможно. Он был намного, намного сильнее ее. — Как ты посмел сделать ему плохо?
— Я же говорю — он мой соперник, — неожиданно Дамон издал смешок. — Ты правда ничего не помнишь? Как я заставил его унижаться ради тебя? Как я заставил его глотать грязь — в прямом смысле слова — ради тебя?
— Дамон... ты сошел с ума?
— Наоборот. Я только что понял, что значит вести, себя нормально. Мне не надо убеждать тебя в том, что ты принаджишь мне. Я могу взять тебя.
— Нет, Дамон. Я не стану твоей Принцессой Тьмы — или чем угодно, что ты там придумал, — против воли. В крайнем случае ты получишь труп, с которым можешь играть как вздумается.
— Может, это тоже был бы неплохой вариант. Но ты забыла — я могу овладеть твоим сознанием. Кроме того, у тебя остались друзья — они дома, они собираются поужинать или лечь в кровать — ты ведь этого хочешь? Пока что у них на месте руки и ноги, и они еще не знают, что такое настоящая боль.
На этот раз Елена ответила не сразу. Потом она заговорила. Спокойно:
— Я отказываюсь от всех хороших слов, которые когда-либо говорила о; тебе. Ты поддонок. Ты это слышишь? Ты паршивый... — Вдруг ее голос стал низким. — Это ведь они заставили тебя сказать все это? — закончила она тусклым голосом. — Шиничи и Мисао. Заставили тебя разыграть для них веселое представление. Как тогда, когда ты мучил Мэтта и меня.
— Нет. Я делаю только то, что хочется мне. Кажется, в его глазах мелькнула красная вспышка? Мгновенная вспышка пламени. — А знаешь, как ты прекрасна, когда плачешь? Ты никогда не бываешь такой красивой. Золото в твоих глазах выступает на поверхность и проливается бриллиантовыми слезами. Хорошо бы какой-нибудь скульптор сделал для меня бюст рыдающей Елены.
— Дамон, я знаю, что это говоришь не ты. Я знаю, что это говорит та тварь, которую они в тебя запихали
— Уверяю тебя, Елена, это говорю я, и никто другой. Мне было приятно, когда я заставил его мучить тебя. Мне понравилось, как ты кричала от боли. Я заставил его порвать на тебе одежду — перед этим пришлось помучить его как следует. Но неужели ты не заметила, что твоя маечка была порвана и что ты была босой? Дело рук Мутта.