Возвращение: Тьма наступает (Сумерки)
Шрифт:
Он может цепляться к живому существу, подумала Елена. Но у нее было нехорошее чувство, что он может далеко не только это.
Он может стать прозрачным и заползти к тебе вовнутрь, а ты не почувствуешь ничего, кроме легкого булавочного укола.
И что тогда?
Елена повернулась к Бонни.
— Как ты думаешь, если я тебе кое-что покажу, ты узнаешь это? Не глазами, а экстрасенсорным зрением?
— Думаю, зависит от того, что именно «это», — осторожно сказала Бонни.
Елена бросила взгляд на Стефана,
— Тогда закрой глаза.
Бонни послушалась, и Елена приложила пальцы к ее вискам, а большими пальцами стала нежно гладить ее ресницы. Она пыталась активировать свои Белые Силы — что до сегодняшнего дня получалось у нее с легкостью, — и ощущение было такое, что она стучит двумя камешками друг о друга в надежде на то, что один из них окажется кремнем, и она разожжет огонь. Наконец она почувствовала, что вспыхнула маленькая искорка, и Бонни дернулась назад.
Ее глаза широко распахнулись.
— Что это такое? — выдохнула она, тяжело дыша.
— То, что я видела. Вчера.
— Где?
Елена медленно ответила:
— У Дамона внутри.
— Но что это значит? Он управляет этой штукой? Или... или... — Бонни остановилась, и ее глаза расширились.
— Или она контролирует Дамона? — закончила за нее Елена. — Не знаю. Но кое в чем я практически уверена, Бонни. Когда он не откликнулся на твой Зов, он находился во власти малаха.
— Вопрос вот в чем: если это не Дамон его контролирует, то кто? — сказал Стефан, снова нервно встав. — Я увидел то, что показала Елена. Это существо — у него нет собственного разума. Нужен какой- то сторонний мозг, чтобы им управлять.
— Например, другой вампир? — спокойно спросила Мередит.
Стефан пожал плечами.
— Вампиры, как правило, просто не обращают на них внимания, потому что могут получить все, что им надо, и без малахов. Для того чтобы сделать вампира одержимым малахом, нужен очень сильный разум. Сильный — и злой.
— Вот там, — произнес Дамон, сидя на ветке высокого дуба, язвительно соблюдая грамматическую правильность предложений, — находятся они. Мой младшим брат и его... присные.
— Чудесно,— пробормотал Шиничи. Он разлегся на ветвях дуба еще более грациозно и лениво, чем Дамон. Между ними шло необъявленное соревнование. Золотые глаза Шиничи сверкнули раз-другой — и Дамон это заметил — при виде Елены и при упоминании Тами.
— Только не пытайся убедить меня, что ты не имеешь отношения к тому, что произошло с этими стервами, — сухо сказал Дамон. — От Кэролайн к Тами и так далее — в этом был план?
Шиничи помотал головой. Не сводя глаз с Елены, он запел народную песню:
Щеки с цветущими розами схожи,
Волосы
— Я бы не советовал тебе экспериментировать с этими девушками, — Дамон улыбнулся, но в его улыбке не было веселья. Его глаза сузились. — Я понимаю, что на вид они не крепче мокрой папиросной бумаги — но на самом деле они сильнее, чем ты можешь себе представить, и сильнее всего становятся, когда одна из них попадает в беду.
— Я уже сказал: это не я, — сказал Шиничи. Впервые за все время он выглядел беспокойным. Потом добавил: — Хотя я, кажется, знаю, кто все это затеял.
— Ну так расскажи, — посоветовал Дамон, глаза которого по-прежнему были суженными.
— Конечно. Неужели я не упоминал о своей сестре-близняшке? Ее зовут Мисао, — он улыбнулся обезоруживающей улыбкой. — Это значит «дева».
Дамон ощутил непроизвольный прилив голода, но отмахнулся от этого ощущения. Он чувствовал себя слишком расслабленным, чтобы думать об охоте, да вдобавок сильно сомневался, что на китсунэ — лис-демонов как рекомендовал себя Шиничи, — вообще можно охотиться.
— Нет, ты не упоминал о ней, — сказал Дамон, рассеяно почесав заднюю сторону шеи. След от укуса прошел, но после него остался ужасный зуд. — Видимо, это как-то ускользнуло от твоего сознания.
— Ясно. В общем, она где-то рядом. Она появилась здесь одновременно со мной, когда мы заметили вспышку Силы, вернувшую... Елену.
Дамон не сомневался, что неуверенная пауза перед тем, как произнести имя Елены, была наигранной. Он наклонил голову с таким видом, словно хотел сказать «нет, я не думаю, что ты меня обманываешь», и стал ждать.
— Мисао любит играть, — просто сказал Шиничи.
— Да ну. В смысле — в шахматы, нарды, подкидного дурака?
Шиничи нарочито закашлялся, но Дамой заметил красный блеск в его глазах. Ого. Он действительно готов встать за нее грудью, да? Дамой улыбнулся Шиничи одной из самых ослепительных своих улыбок.
— Я люблю ее, — сказал юноша с черными волосами, которые лизали языки пламени, и на этот раз в его голосе зазвучала неприкрытая угроза.
— Не сомневаюсь, — сказал Дамой миролюбиво. — Я понял.
— Но, как правило, ее игры, хм, приводят к тому, что город гибнет. В конце концов. Не в одну секунду.
Дамон пожал плечами.
— Ну, об этой занюханной деревне никто сожалеть не будет. Естественно, сначала я заберу отсюда своих девушек, — теперь неприкрытая угроза зазвучала в его голосе.
— Как пожелаешь, — Шиничи заговорил своим обычным кротким голосом, — мы союзники и будем действовать в соответствии с договором. Тем более, досадно было бы потерять... все это. — Его взгляд снова скользнул к Елене.