Возвращение Томаса
Шрифт:
Леди Жанель раскрыла хорошенький ротик для подсказки, но метрдотель проревел деревянным голосом:
— Паде-мат-рас, сэр.
— Вот-вот, — сказал калика. — Сложный танец! Это не какое-нибудь сраное взятие Иерусалима, освобождение Гроба Господня, сражение с войсками Мелик-шаха. Это подматрас, не хвост собачий!
Томас слышал издевку в голосе калики, но как ответить, не успевал понять, а метрдотель, похоже, вообще мало что соображает, его только за исполинскую фигуру и нарядили в это серебро и золото.
— Вы почтите присутствием, сэр?
Калика
— Придет, еще как придет! Он такой, до утра или до упаду, ему все равно, лишь бы плясать.
Метрдотель поклонился и, неслышно развернувшись, что для его фигуры непостижимо, удалился.
Леди Жанель вздохнула:
— Ах, эти бальные танцы... Хорошо, сэр Томас, увидимся там. Не задерживайтесь, они сейчас начнутся. А я пока сменю туалет. Вы не поверите, какое у меня очаровательное платье именно для танцев!
Она обворожительно улыбнулась, глядя в синие глаза молодого рыцаря, пожала руку и исчезла в темном коридоре, словно вошла в стену. Томас со злостью повернулся к Олегу.
— Ты с ума сошел?
— А что, — удивился калика. — Пойдешь, попляшешь, баб пожмакаешь. Потискаешь то есть. Они хоть и благородные, но у них все на месте. Совсем как у служанок, вот тебе крест!
Томас зашипел:
— Не употребляй слов христианских, язычник! Дело совсем в другом...
— В чем? — спросил калика.
Томас замялся, Олег вскинул голову и, упершись взглядом в потолочную балку, сказал протяжным замогильным голосом, словно читал невидимый Томасу свиток:
— Рыцарь должон быть сведущ в вопросах веры, знать правила придворного этикета, владеть семью рыцарскими добродетелями, то есть: верховой ездой, фехтованием, искусным обращением с копьем, плаванием, охотой, игрой в шашки, сочинением и пением стихов в честь дамы сердца... ну, как сведущ в вопросах веры, уже знаю, в восторге, дать бы тебя послушать Папе Римскому — церковь бы враз загремела в тартарары, а вот как насчет пения стихов в честь дамы сердца?
Томас огляделся по сторонам, никого нет, но все равно сказал злым шепотом:
— Ты не понимаешь! Да, рыцарь должен, кроме умения владеть оружием, еще и петь, танцевать, складывать стихи и вести себя любезно с дамами. Но так уж получилось, что наш Гисленд несколько... медвежий край, как говорят у вас. Мужчины у нас рослые и крепкие, женщины сильные и добродетельные, но вот политес к нам еще не совсем добрался. Не весь, а так, частями. Меня, к примеру, учили владеть мечом и копьем, укрощать коней, обучили воинским приемам, уловкам, хитростям, я могу переплыть широкую реку, не бросая меча, но я... не умею танцевать! Не умею. Хотя как рыцарь я уметь просто должен!
Олег фыркнул:
— Да что тут сложного?.. Просто сними доспехи, без них танцевать, думаю, проще. Если опрокинешь кого-то в танце, то не стой над ним и не ржи во все горло, понял? Еще не вздумай добить мизерикордией, а помоги подняться — это правило политеса... Просто подняться, без пинания ногами и зуботычин. Что еще? Ну разве что еще не перешагивай через упавшую даму, если вдруг свалишь...
ГЛАВА 15
Он хлопнул его по спине с такой уверенной мощью, что Томас влетел в раскрытые двери, откуда уже льется странная музыка, под которую руки и ноги начали дергаться сами, но не совсем так, как у остальных танцующих.
Посреди зала медленно и церемонно двигается не меньше десятка пар: рыцарь с дамой делают шажок, кланяются друг другу, второй шажок, поворачиваются вокруг и снова кланяются, затем делают уже два коротких шажка, и все под музыку, не сбиваясь с такта, все десять пар одновременно.
Ни за что не стану, понял Томас. Это какое-то надругательство над рыцарством. Кощунство. Церковь уж точно не одобрила бы это святотатство, мужчины не должны проделывать... вот это самое... это то же самое, как если бы красили губы или брови!
Он потихоньку двинулся вдоль стены, в противоположной стене выход в малый зал, а оттуда на внешнюю галерею. Леди Жанель пока не видно, часть гостей герцога расположилась у стен, хлопает в ладоши, что-то выкрикивает одобрительное, поощряя танцующих, отмечая веселыми воплями особо вычурные па.
Гости следили за танцующими, те с деревянными улыбками двигаются, как куклы, Томас крался незамеченным, по пути взгляд зацепился за человека в темном плаще, капли дождя блестят на одежде. Все наблюдают за танцующими, а этот незамеченным проник к герцогу. Томас видел, как герцог вздрогнул, сжался, смертельная бледность залила щеки.
Томас, пригибаясь, проскользнул к двери, и в это время до слуха долетели слова:
— ... уверены, что это они?
— Да, — ответил человек в плаще свистящим шепотом. — Они не должны покинуть...
Томас поспешно удалился, в соседнем зале группа рыцарей с хохотом обсуждает детали недавнего турнира, еще двое отпускают сальные любезности немолодой женщине в чересчур ярком платье, она глупо хихикает и томно закатывает глазки.
Он уже почти пересек зал, когда в спину вонзилось, как брошенный дротик в обнаженную спину, холодное:
— Это и есть тот ловкач, что выпросил у короля бумаги на владения барона Рэд Лайка?
Томас медленно обернулся. Рыцари смотрели с недоброжелательством, кое-кто с вызовом. Даже те двое, что любезничали с женщиной, повернулись в его сторону и воинственно крутили усы. Женщина смотрела на Томаса с интересом.
Огромный грузный рыцарь, похожий на быка, научившегося ходить на задних копытах, проревел угрожающе:
— Ну что застыли, сэр Томас, умелый подхалим и похититель чужих земель?.. Страшно?
— Как льву перед шакалом, — ответил Томас. — Итак, сэр шакал, вы забыли назваться. Весьма трусливо, не так ли?
— Сэр Регерд, — проревел рыцарь с угрозой.
— Итак, сэр Регерд, — ответил Томас холодно. — Какое оружие выбираете?
— Меч, — ответил быкообразный. — Этого достаточно для рыцаря.