Возвращение убийцы драконов

Сальваторе Роберт Энтони

Однако принц чувствовал: что-то действительно изменилось. Может, то были лишь мечты, фантазии, а не реальные воспоминания, но Гелдион, кажется, припомнил время мира и счастья, то безмятежное время, когда беседы не всегда касались войны, а игра была предпочтительнее битвы.

С губ короля сорвалось негромкое рычание, утробное, похожее на звериное. Гелдион удивлялся: как можно быть столь ужасающе злым, причем постоянно?

– Чего она хотела? – требовательным тоном спросил Киннемор.

Принц пожал плечами:

– Всего лишь поговорить насчет

Дилнамарры. О том, как мы используем барона Пвилла, чтобы провозгласить тебя победителем Роберта.

От взмаха руки Киннемора столик укатился прочь, и король двинулся на сына.

– Если ты плетешь с нею заговор против меня… – начал угрожать Киннемор, приближаясь к сыну почти вплотную и тыча пальцем едва ли не в дюйме от носа Гелдиона, который был более чем на фут ниже своего внушительного отца, – в, данный момент этот факт проявился для принца с болезненной очевидностью.

Тем не менее, Гелдион не потрудился своим отрицанием подтвердить справедливость угроз. Его можно было по праву обвинить во многих довольно бесчестных поступках, которые он совершил в своей жизни, но никогда, ни разу он не допустил и мысли о том, чтобы предать Киннемора. Все, кто знал Гелдиона, ни в малейшей степени не сомневались в его верности отцу. Судя по его поведению, это был человек, преданный королю до конца.

Принц стоял не мигая, Киннемор тоже, но в конце концов король отступил на шаг и опустил руку.

– Что еще предлагала Керидвен? – осведомился он.

– Ничего существенного, – ответил Гелдион. – Мы заставим Дилнамарру войти в союз и двинемся на восток. Мало что изменилось.

Киннемор закрыл глаза и медленно кивнул, обдумывая все это.

– Когда Бремар и Дрохит падут, я хочу, чтобы барона Пвилла казнили! – спокойно и холодно произнес он.

– Барон Пвилл станет нашим союзником, – напомнил отцу Гелдион.

– Против своей воли, так что этот альянс он наверняка возненавидит, – подытожил Киннемор. – И он знает правду об убийстве дракона. Это делает его опасным.

Когда королю в голову пришла новая мысль, по его лицу вдруг скользнула та самая, зловещая, улыбка.

– Нет, не после завоевания, – сказал он. – Барон Пвилл должен умереть на пути в Бремар.

– Керидвен этого не одобрит.

– Керидвен по-прежнему будет находиться на своем острове, – тут же ответил Киннемор.

Теперь Гелдион понял рассуждения отца. К моменту падения Бремара и Дрохита Керидвен, вероятно, уже вернется из заточения, и тогда, если только колдунья не замешана в двойной игре, Киннемору будет труднее расправиться с Пвиллом. Но пока Керидвен останется на Инис Гвидрин, она не сможет помешать ему.

Гелдион усмехнулся, удивляясь тому, насколько ошибочны были у людей Волшебноземья представления о его отце. Большинство простого люда верило, что Киннемор не более чем марионетка Керидвен, но Гелдион знал намного больше. Керидвен действительно могла ловко маневрировать троном, но деспотизм короля заключал в себе такую дикую силу, которая пугала Гелдиона больше, чем самые изощренные проделки колдуньи.

– И

что это даст союзу? – спросил принц со всей решительностью, на какую был способен.

– Это сделаешь ты, – изрек Киннемор, настолько захваченный ходом своих мыслей, что даже не услышал вопроса Гелдиона. – И обставишь это таким образом, чтобы все выглядело как убийство, совершенное в одном из восточных городов. А если ты недостаточно умен для этого, выбирай сам: или с толстым бароном приключится несчастный случай, или же его доконает слабое здоровье.

Гелдион промолчал, но хмурое выражение его лица весьма красноречиво говорило о его чувствах. Он задумался о собственной судьбе, если вдруг правда выйдет наружу. Вступится ли король за сына, когда того назовут палачом барона Пвилла? Или же он умоет руки, объявит Гелдиона вне закона и казнит?

Киннемор продолжал улыбаться, а затем вдруг вцепился спереди в плащ Гелдиона и рывком поднял принца в воздух.

По привычке Гелдион схватился за кинжал. Однако его пальцы задержались на рукояти лишь на мгновение, ибо он знал, что даже ради защиты собственной жизни у него не хватит духу поднять руку на отца.

– Вели моим войскам пошевеливаться! – прорычал король. – Однажды ты позволил улизнуть Дункану Дрохиту и этому нечестивому лорду Баденоху. Я не потерплю еще одного провала.

В этот миг Гелдион каждой клеткой своего существа ощущал ужасающую силу этого человека. Он почувствовал жаркое, зловонное дыхание Киннемора – дыхание плотоядного зверя после кровавого убийства.

Он покинул шатер короля в явном смятении и побрел по полю, стараясь воскресить в памяти те далекие мимолетные воспоминания о годах своей юности, когда его отец не был столь злым.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЕРОЙ

Скудное ополчение Дилнамаррского графства – около двух сотен мужчин и парней, а также некоторое количество женщин – неподвижно стояло вдоль границ своего городка и беспомощно наблюдало, как войска Коннахта ряд за рядом перемещались по холмистым полям в направлении Дилнамарры. Ее население не могло считаться равным противником для обученных и хорошо вооруженных солдат из южного города, но здешние жители были готовы сражаться и умереть, защищая свои дома и своего доблестного барона.

И все же в шеренгах ополченцев послышались вздохи облегчения, когда от многочисленной армии Коннахта отделился небольшой отряд, шедший под двумя флагами. На одном был изображен герб Коннахта: лев и клевер, на другом – Дилнамарры: коса на голубом поле. Всадники, не встречая сопротивления, въехали в город и спешились возле главной двери квадратной, широкой и приземистой сторожевой башни, которая считалась городской достопримечательностью.

Среди дилнамаррцев пронесся слух, что прибыл сам принц Гелдион. У них забрезжила слабая надежда, что, возможно, удастся избежать сражения. В это время обитая железом дверь каменной башни открылась и принц со своим эскортом вошел внутрь.