Возвращение в Арканар

Налбандян Карен Эдуардович

– Товарищ Бага, оружия и видеофонов не обнаружено, – отрапортовал обыскивавший.

– Чако, мальчишку – в благоухание, девчонка с нами пойдёт.

"Зна-ачит, аварийщики", – очень тихо прошептала Сабина и покорно пошла за арканарцами. Петя рванулся – защитить, закрыть собой. Лениво потянувшись, Чако сбил его на землю ударом в живот и добавил – ногами. Потом вздёрнул за волосы. Но стажёр не замечал блестящего лезвия перед глазами – помутневшим взглядом смотрел мимо, туда, где толпа окружала Сабину, такую тонкую, беззащитную – и понимал, что сейчас произойдёт что-то ужасное. Но всё равно не уследил – когда это случилось. Что-то задёргалось в безумном танце в середине редеющей толпы. В следующую секунду аварийщики валялись на земле, а Сабина задумчиво катала на ладони неизвестно откуда взявшийся кинжал. Грустно посмотрела на стонущего Багу. Наклонилась. Вставила два пальца ему в ноздри. Оттянула голову назад. Петя отвернулся – и обнаружил в полуметре от себя Чако – с метательным ножом в левом глазу. Зажмурился. Потом закрыл и уши – чтобы не слышать повторяющегося раз за разом жуткого хрипа. …Его

мягко тронули за плечо. Сабина сидела рядом на корточках, наклонив голову набок:

– Петь… Петь, помоги мне, ладно?

…Себе она взяла небольшой пистолет-пулемёт, Ангелову протянула здоровенный револьвер, в ствол которого вполне полез бы и большой палец. 29 июля 36 года 13:05 … Выл неизвестно откуда взявшийся в июле пронизывающий ветер. Глухо молчала связь. Но Джереми чувствовал, что всё страшное – позади. Земляне наконец-то стряхнули первоначальный шок. А оружия в посёлке оказалось немало. Охотой, видно, увлекался каждый второй. Каждый коттедж превращался в небольшую крепость. Вдобавок вспыхнула стрельба на противоположном конце посёлка, в тылу у нападавших.

– Ну, удачи вам, парни, – пробормотал Тафнат, аккуратно прицеливаясь. Именно в этот момент взорвался первый дом.

29 июля 36 года 13:10 …Отец Шига…да какой, к чёрту, Шига – дон Кси Питанский – знал что должен идти, брать "Тьму", пока варвары связаны бойней, кончать с Цюрупой – и заносить над планетой "меч тяжкий" – в то время как Его Преосвященство будет читать самые главные слова. Да только как можно заниматься такими глупостями, когда кровь кочевников кипит в жилах, когда веселятся тридцать поколений благородных предков, когда глайдер, послушный легкому движению руки идёт вровень с деревьями, ветер развевает за спиной длинные волосы, и скорчер бьёт молниями, сметая дом за домом. В ушах гремело "Возвращение": "Всадник-зима, огонь приносящий…". Восхитительное ощущение полёта, всемогущества, безнаказанности – что может быть лучше? Не нужно больше притворяться, называть братьями язычников, вести идиотских разговоров. Время слов прошло, дон Рэба! Волки Господни сбросили овечьи шкуры… …Теперь сжечь этого, засевшего в машине приятного благоухания. Мерзавец имел наглость стрелять в него, – несколько царапин обожгли лицо, что-то ударило в плечо, но дон Кси лишь хохотал. И осёкся лишь, когда дал осечку верный скорчер. Согласно закону всех мировых подлостей шальная дробина разнесла скорч-кристалл. Шига отбросил раскалившийся разрядник, нашарил на сидении автомат, и внезапно став очень серьёзным, пошёл на новый заход. 29 июля 36 года 13:13 …У Тафната в магазине оставалась одна картечь. А у мерзавца на глайдере был скорчер. Мерзавец превратил улицу в оплавленные руины с первого же захода. И мерзавец был пилотом от бога – машина развернулась буквально на месте и пошла прямо на Джереми. Тот встал в полный рост, и стрелял, раз за разом передёргивая затвор и каждую секунду ожидая разряда. Разряда не было. Джереми дослал последний патрон и стал ждать. 29 июля 36 года 13:14 …Петя видел, как тихий аккуратный городок со всеми жителями в секунды превращается в огромный погребальный костёр. Он видел, как глайдер пикирует на Джереми. И тогда в голове у стажёра что-то переклинило. С истошным рёвом: "Ай-Ди-Ди-Кю-Ди!!! Ввести код бессмертия!" он выскочил на середину улицы и, не обращая внимания на свистящие рядом пули, принялся палить из своего слонобоя по стелящемуся над землёй глайдеру. Машины этой модели дьявольски надёжны, и лишь по закону мирового свинства – а может совсем наоборот? – тупорылая револьверная пуля попала в то, единственное место двигателя, попадать куда категорически не рекомендовалось. И не только попала, но и деформировалась там, переклинив всё к чёртовой матери. Петя видел, как глайдер внезапно клюнул носом и закувыркался по земле – прямо на неподвижно стоящего Джереми. Остановившись лишь в десятке метров. И так же – в кувырке вылетел из глайдера человек. Джереми опустил "Тахорг"

– Казик, ты?

Без малейших колебаний Шига выпустил полмагазина ему в лицо. 29 июля 36 года 13:25 …Впереди стучали выстрелы. Проклятая тихоходная машина наконец добралась до Мирза-Чарле. А Мирза-Чале не было. Лишь на окраине огромного пожарища держался пока один домик. Со всех сторон домик окружали странные люди в белых балахонах и расстреливали его в упор – длиннейшими очередями. Похоже, где-то по соседству располагался патронный завод. Щелкнули пара пуль по обшивке, и флаер нырнул в огромное окно второго этажа, всё ещё скалящееся осколками зеркального стекла. Руди увидел всю картину сразу – Ангелова на полу, Сабину, одной рукой зажимающую ему артерию и с автоматом в другой. И ещё одного балахонника, целящегося ей в спину. Антон знал, что Сабина артерию не отпустит, следовательно, не успеет, и знал, что она знает, что не успеет. А потом всё кончилось, и балахонник повалился с болтом доброй барканской стали в затылке. Говорят, именно тогда прозвучало знаменитое: "Младшие отходят, старшие прикрывают". На самом деле сказано было немного иначе:

– Женщины и дети – вон!

…Антон вылез на крышу, поливая окрестности из двух автоматов – художника и Сабины. Когда патроны кончились, а флаер исчез в небе, на крыше появилась стремительная гибкая фигура.

– Казимир? – не очень удивлённо спросил Антон, разглядывая наставленный на него автомат.

– Сдавайтесь, дон Румата.

Антон кивнул и опрокинулся назад. Приземление получилось жестковатым. Перекатился, вскочил на ноги. И сразу же сверкнула в голове ослепительная вспышка. Последняя мысль: "Так неудачно!". … Откуда-то издалека доносилось бормотание: "А башка у благородного дона что чугун. Это ж надо – приклад угробил. Товарищ Шига, он мне башкой приклад угробил!".

– Я в восхищении, – Казимир, почему-то откликавшийся на Шигу, встал над Антоном, помахивая очень знакомым мечом. Коротко кивнул:

– Это честь для меня, дон Румата, – конец фразы потонул в топоте копыт.

Земля дрожала под закованными в броню лошадьми, мечи всадников сносили длинноволосые головы художников. Кто-то успел схватиться за автомат – несколько очередей ударили и заглохли под шипастыми подковами. А впереди на огромном ируканском жеребце скакал сердечный друг барон Пампа. Его рёв перекрыл даже звуки стрельбы: "Убейте их, мои рыцари!" Сабина вернулась почти мгновенно. Спрыгнула с еле держащегося в воздухе флаера – аккурат перед мрачным, в крови арканарцем. Когда он схватился за пистолет, она успела лишь картинно взмахнуть рукой. Потом арканарец осел.

– Вам лучше было бы переждать в безопасности. Это неподобающее место для прекрасной донны, – сообщила выросшая у него за спиной широченная фигура.

Сабина удивлённо хлопнула глазищами:

– Благодарю вас, благородный дон Пампа.

Барон кивнул и выдернул меч. Тело упало ничком, надёжно скрыв торчащую чуть пониже подбородка рукоять стилета. Сабина подумала и вернулась на крышу. Уселась на краю, поболтала ногами. Извлекла зеркальце, поправила чуть растрепавшиеся волосы. Покосилась на четверых "художников", вооружённых каким-то металлическим дрекольем. Те слаженно наседали на дона Пампу. Пожала плечами. Балахонники один за другим стали хвататься за глаза и падать под баронским мечом. Когда рухнул последний, озорной солнечный зайчик помедлил и отправился искать следующую жертву. 29 июля 36 года 13:30 …Отец Шига сосредоточенно отстреливался от наезжающих всадников. Раскачивался, вращался волчком, стрелял в перекате. Ни одна пуля не пролетала мимо – вот только всадников было куда как больше, чем патронов. Жизнь подходила к концу, и прожита она была совсем неплохо. В девятнадцать лет возглавить крестьянскую армию. В двадцать – стать боевым монахом Ордена. Потом – Патриотическая Школа, Земля, четыре года студенчества в Сорбонне. Потом снова Арканар. Собственно, подохнуть он должен был ещё в двадцать шесть, на штурме Бау. И сдох бы непременно, если б не гений Его Преосвященства. Что ж, "судьба воина – увядший лист, сорвёт его ветер – но дерево пребудет вовеки". Он ни о чём не жалел. В конце концов, когда потеряно всё, у дона остаётся ещё честь, у Магистра Ордена – цель. Если от него зависит – дать "Тьме" время на взлёт – он даст его. Толпа разом распахнулась, пропуская ему навстречу барона Пампу. Очень медленно Шига отбросил автомат с последним патроном. Помахал в воздухе перстнем на цепочке.

– Эта вещь, кажется, о чём-то говорит вам, барон?

…Барону говорила. Антон ожидал, что дон Пампа нальётся тёмной кровью, заорёт и начнёт делать глупости, но тот лишь прикрыл веки и оледенел. Аж покрылся инеем. Потом тихим неживым голосом отчеканил:

– Барон Пампа дон Бау-но-Суруга-но-Гатта-но-Арканара, божьей милостью король Арканарский. Сорок пять лет. К вашим услугам, святой отец.

– Барон Шига дон Кси-но-Питана, Именем Господа боевой магистр Святого Ордена. Тридцать лет. К вашим услугам, барон.

Он очень медленно обнажил фамильный меч и отбросил в сторону ножны.

– Тебе они больше не понадобятся, – кивнул дон Пампа, устремляясь вперёд.

Стремительно затанцевали клинки. Боевой магистр раскачивался в сумасшедшем темпе субакса, когда каждая часть тела живёт сама по себе. Он грациозно скользил вокруг неповоротливого барона, атакуя одновременно со всех сторон. Выпады следовали каскадом – молниеносные, как броски кобры. Дон Пампа всё сильнее горбился. Было видно, что сорок – не тридцать, жив он пока только чудом, и один из следующих ударов его непременно прикончит. А потом всё кончилось. Шига стоял выпрямившись, победная улыбка блуждала по его лицу, а рука всё ещё сжимала клинок баронского меча, вошедший пониже грудины. Потом он упал на колени. Поднял кверху окровавленную ладонь. Тихо, через силу выговорил:

– Дон Румата… "Тьма"… Там Цюрупа… Цель – Арканар… Примет на борт…

Ладонь опустилась. Блестящим стальным кругом прошуршало широкое лезвие. Что-то глухо стукнулось о промёрзшую землю. Дон Пампа постоял ещё немного. Потом, что-то вспомнив, повернулся к Антону:

– Мой дорогой друг! Наконец-то я нашёл вас! Мне говорили, у вас неприятности? Я в огромном долгу перед вами.

– Каким образом, барон? Какой-нибудь пустяк?