Возвращение в Эдем
Шрифт:
Взгляд Керрика привлекла перебегавшая поляну ящерица. Надаске" выронил кость, и ящерица застыла на месте. Словно окаменела, как Надаске". Одинаково не похожие на тану, одинаково чуждые.
– Случилось еще кое-что, – произнес Надаске" – и минутное отчуждение исчезло. Это был Надаске", его друг.
– Что?
– Урукето.
По спине Керрика пробежали мурашки.
– Здесь? Они выходили на берег?
– Отрицание и отрицание. Он плыл в океане, неподалеку от берега на север, но на следующий день проплыл в обратную сторону.
–
– Утверждение-положительно, доказательства-отрицательно.
Внезапный страх прошел. Иилане" не высаживались, значит, к саммадам это не имеет никакого отношения. Конечно, в океане можно встретить и урукето. Но если не показываться на берегу, то бояться нечего. Однако все это было похоже на зловещее предзнаменование. Как на охоте: если увидишь сразу двух черных птиц, не жди в тот день удачи. Так говорила Армун. Еще нельзя было держать нож острием к себе – тоже плохая примета. Но Керрик не очень верил в приметы.
– А тебе уже случалось видеть урукето?
– Один раз – далеко в океане.
– Не думаю, что стоит беспокоиться. Алпеасак находится на этом же побережье к югу от нас. Урукето и рыболовные лодки идут в его порт. Лишь бы только иилане" на берег не выходили.
– Не выйдут. – Надаске" стукнул пальцем по зубам – укушенный боится укусившего. – Эйстаа, любящая урукето, будет помнить два трупа на берегу. Они будут жить в городе, мы будем жить здесь, еды хватит на всех.
– Наверное, ты прав. Только трудно поверить, что между иилане" и устузоу может быть мир.
– Между тобой и мной мир. Может быть, потому, что мы самцы, а все зло в мире – от самок. Бойся самок устузоу.
Керрик сделал жест согласия и понимания. Он давно уже оставил попытки втолковать Надаске", чем мужчина отличается от женщины. Надаске" так и не мог поверить, что Керрик все делает сам, а не по приказу Армун.
– Пора, – сказал охотник, вставая.
– Любопытствую. Прошу Керрика осмотреть хесотсан. – Надаске" протянул оружие и показал на скрюченную, бессильно повисшую ножку животного. – Маленькое изменение – важно ли?
Керрик взял хесотсан и принялся внимательно разглядывать его. Хесотсан как хесотсан: зажмуренные глазки, атрофированные конечности тесно прижаты к бокам. Взрослое животное так и должно выглядеть. Керрик заметил белую пыль на темной ножке и смахнул ее пальцем.
– Да, здесь шкура стала серой. Знаешь, я такого еще не видел. Может быть, он стареет? Ты не знаешь, сколько они живут?
– Познания отсутствуют. Кроме этой отметины, все в порядке.
Керрик достал шип, вставил его, направил хесотсан в сторону океана и нажал. Раздался привычный треск, и игла, описав дугу, исчезла из виду. Керрик притронулся к губам животного – рот открылся, требуя еды.
– Вроде бы все в порядке. Причин для беспокойства нет.
– Всегда есть причины для беспокойства, – ответил Надаске", забирая оружие и внимательно разглядывая его. – Нет хесотсана – нет
– Рано беспокоиться. Твои страхи беспочвенны. Жизнь полна солнца и мяса.
Керрик направился к лагерю. Отойдя подальше от берега, он остановился и поглядел на собственный хесотсан. Хесотсан как хесотсан.
Но беспокойство уже не отпускало Керрика. И он торопливо затрусил к стоянке.
Надо проверить все хесотсаны охотников.
Глава 19
О причинах беды они так и не узнали и понятия не имели, как с ней бороться.
Поначалу опасения Керрика показались беспочвенными. Все хесотсаны, которые он проверил, казались нормальными, ни на одном не было серых пятен, как на оружии Надаске". Может быть, тот не заметил, как сам повредил оружие. И Керрик перестал об этом думать: как и другие охотники тану, он ждал первой охоты на птиц.
Дожди сделались чаще, иногда по утрам над землей стлался туман. У старика Фракена еще хватало ума замечать, что дни стали короче – значит, на севере снова зима. Но это охотники знали и без него. В проливе и на болотах было полно птиц. Они кружили над головой, с громким криком опускались на землю, стая за стаей. Подкормившись и отдохнув дня два, они продолжали свой путь на юг.
А ствол все долбили и выжигали. И наконец лодка была готова – наступила пора охоты.
Над лодкой трудились почти все охотники, и каждому хотелось оказаться в числе четырех счастливчиков, которые отправятся на первую охоту. И чтобы избежать ссор, Керрик решил тянуть жребий. Нарезали одинаковых соломинок по количеству охотников, засунули их в глиняный горшок. Нижние концы четырех соломинок были выкрашены краской из внутренностей хардальта.
Охотники по очереди пытали судьбу. Криков было много: проигравшие сокрушались, выигравшие не скрывали радости. В конце концов все отправились к лодке и укрыли охотников под сетью, разбросав по ней пучки травы, чтобы тех не было заметно. Распугивая птиц, лодка отплыла от берега. Охотники не пытались их ловить, а поплыли в тростники, где собирались ждать новую стаю.
Отозвав Керрика в сторону, Херилак негромко сказал:
– Пойдем-ка, я тебе кое-что покажу. – Он первым подошел к своему шатру и вытащил из него хесотсан. – Ты говорил о стреляющих палках. Ты это имел в виду?
Повертев оружие в руках, Керрик с ужасом заметил, что одна нога существа стала серой и вяло болталась.
– И давно это с ним?
– Не знаю, несколько дней. А что это значит?
– Может быть, и ничего. Ведь они стареют, им тоже приходит пора умирать.
Однако дело обернулось иначе. Серое пятно на оружии Херилака росло медленно, но настойчиво. А потом существо стало скверно пахнуть и перестало выбрасывать иглы. Охотники зарыли его в лесу – подальше от шатров.
– Говорят, еще с двумя случилось то же самое.