Возвращение в гильдию
Шрифт:
Подмигнув Золе, подземница спрятала магическую сферу, и зашагала за проводниками, что решительно двинулись в сторону развалин. Следом за девушкой, сияя, заспешил Зола, за которым, с интересом поглядывая вокруг, пошел Шестерня. Лишь Мычка с Дерном не разделяли всеобщего приподнятого настроения: двигаясь позади отряда, вершинник напряженно вслушивался в царящую над лабиринтом тишину, а болотник о чем-то сосредоточенно размышлял, то и дело, поглядывая на возвышающуюся неподалеку громаду серой башни.
Стены образовали причудливые проходы, заставляя то и дело сворачивать, а порой и возвращаться назад. Устав петлять, Мычка попытался взобраться на одну из стен, чтобы сверху осмотреть путь, но едва подтянулся, зацепившись руками за искрошенный край, как плита треснула, и с гулом осела, едва не похоронив смельчака под грудой обломков. Вершинник спасся лишь чудом, в последнее мгновение рванувшись в сторону.
Бредя по колено в воде, путешественники ставили ноги с осторожностью, скользкое дно во множестве усеивали острые камни, а в некоторых местах, заметные издали, чернели глубокие провалы.
Солнце поднялось выше, начало припекать головы, но внизу, по-прежнему, царила прохлада, замшелые стены прогревались медленно, с неохотой напитываясь живительным теплом, и каждый раз, проходя через затененные участки, путники невольно ежились, ощущая сырое дыхание глубинной части лабиринта.
Осторожно обогнув очередной провал, чернеющий под водой хищной пастью, Себия поинтересовалась у идущего рядом проводника:
– Вам никогда не было интересно, кто построил все это?
Тот ответил не задумываясь:
– Это остатки древней цивилизации.
– Отвечая на удивленный взгляд подземницы, пояснил: - Шаман рассказывал, что когда-то мир был совсем другим, и населяющим его существам было несложно построить то, о чем сейчас и подумать страшно.
Второй проводник откликнулся эхом:
– В разных частях болота до сих пор можно встретить остатки удивительных сооружений. Некоторые почти полностью ушли под воду, другие, как вот это, - он обвел рукой вокруг, - по-прежнему стоят на поверхности.
– И все они также опасны, как Лабиринт?
– ехидно поинтересовался Зола.
Проводник уже было открыл рот для ответа, но вдруг застыл. На его лице возникло странное выражение, словно он пытался вспомнить нечто очень важное, но никак не мог. С его напарником творилось то же самое. Охотники завертелись на месте, лихорадочно оглядываясь по сторонам, затем, словно сговорившись, устремились вперед, по очереди скрывшись в разломе стены.
С удивлением переглянувшись, наемники устремились следом. Сперва никто не понимал в чем дело, охотники двигались быстро и на вопросы не отвечали, но вскоре лихорадочное возбуждение овладело и остальными. У каждого возникло непреодолимое желание идти, как можно быстрее, казалось, впереди ожидает нечто необычное, и настолько важное, что хотелось бежать, лететь, мчаться стремглав, только бы не упустить нечто, что бывает лишь однажды.
Грохоча и вспенивая воду, отряд вырвался из тесного переплетения коридоров. Впереди открылась просторная затопленая площадка. Недвижимая водная гладь манила прохладой, приглашая расслабить уставшие мышцы, а в центре, переливаясь всеми цветами радуги, колыхался огромный бутон. Тонкие лепестки чуть заметно дрожали, не позволяя отвести взгляд, дивный аромат будоражил обоняние, а над бутоном, в прозрачном воздухе, переливаясь перламутром, замерли пылинки.
Путники на мгновение остановились, пораженные, но ноги помимо воли уже несли их к чудесному созданию. Ушей коснулась чарующая мелодия, а в груди защемило от счастья, ведь они могли пройти мимо, не обратить внимания, попросту не заметить этого чуда, от одного соседства с которым, душа погружалась в бездны счастья, наслаждаясь неземным покоем и умиротворением.
Один из проводников протянул руки к удивительному созданию, в безумном желании слиться с волшебным существом в бесконечном экстазе. Словно повинуясь его желанию, лепестки мягко раздвинулись, в теле бутона возникла щель, шелковистые губы разошлись, протаяла кроваво-красная сердцевина, испещренная фиолетовыми жилками ткань истекали соком, завораживали взгляд мерным колыханием.
Со счастливым вздохом охотник сложил руки на груди, и шагнул в щель, ставшую к этому времени достаточно большой, чтобы пропустить могучего болотника. Цветок содрогнулся, испещренные сосудами стенки сократились, а лепестки задрожали, словно в экстазе. Второй охотник последовал за товарищем, и вновь дрожание лепестков и удовлетворенное содрогание.
Чудесный запах стал сильнее, музыка пронзала пространство, а в груди бушевал огонь от предвосхищения неземного счастья, когда в одурманенном сознании Золы промелькнула беспокойная мысль. Маг тряхнул головой, отгоняя, но мысль возникла вновь, усилилась, засвербела болезненной занозой. Что-то не давало покоя в идеальных очертаниях цветка, какое-то смутное несоответствие. Зола сместил глаза чуть в сторону, с трудом сфокусировал взгляд, мысли шевелились с трудом, словно приходилось ворочать пудовые мешки. Из стеблей, сквозь тонкие волнующиеся нити, пристально смотрели глаза, а в них...
В голове протаяли смутные строчки далекого знания. Пробиваясь сквозь вязкую одурь, Зола забормотал:
– Крестообразные зрачки, крестообразные зрачки, кресто...
Волшебная пелена разом спала, исчезла музыка, угас пульсирующий в сердце жар, сменившись ледяной глыбой, на мага в упор, не мигая, смотрели огромные глаза, где, в бездонной глубине крестообразных зрачков, затаилась смерть. Глядя на Шестерню, что, опередив товарищей, уже сложил руки на груди, готовясь погрузиться в пучину блаженства, Зола дико зарычал, ударил посохом наотмашь, вложив в движение очистительную силу огня.
Запахло паленым, обугливаясь, свернулись лепестки, распространяя омерзительный смрад, брызнула зеленая сукровица. Приходя в себя, спутники затрясли головами, Шестерня дико вскрикнул, обнаружив перед собой распахнутый зев с множеством покрытых острыми щетинками язычков, отпрыгнул в сторону.
– Что за демон?
– прошептал Дерн, разглядывая распахнутыми глазами чудовище.
– Назад!
– громогласно прорычал Зола, замедленно отступая.
– Существо подавляет волю. Не дайте ему...