Возвращение. Части 1-3
Шрифт:
— Да шучу я, шучу! — сказал я, обнимая подругу. — Ты у меня умница и замечательно сказала. Может быть, тебе не песни петь, а речи сочинять для Суслова? А то они у него… прекрати кусаться! Ты мне лучше скажи, зачем пригласила Вику?
— Она сама напросилась! Выпытала, когда ты родился, и побежала докладывать деду. Ген, завтра воскресение. Что, если Брежнев опять пришлет машину? Мне, если честно, надоело по полдня проводить с его внучкой. Вы там разговариваете, а я должна выслушивать эту малолетнюю сплетницу и
— Она еще жалуется! — сказал я. — Это мне нужно рвать волосы на голове, когда ты одним своим присутствием баламутишь целую школу. Я что-то не припомню, чтобы мне девушки не давали прохода. А что будет после того, когда тебя покажут на "Огоньке?" А к Брежневу, если пригласят, нужно ехать. И обижать его отказом нельзя, и каждый раз я ему что-то подбрасываю. Ничего, скоро отчитаешься за девятый класс, и у нас все дни станут выходными. Такой умнице, как ты, освоить программу десятого класса — это тьфу!
Никто нас в воскресение не позвал, а сами мы тоже никуда не выбрались. Пошел сильный дождь, временами начинал срываться снег, и поднявшийся ветер гнал всю эту гнусь мимо окон, поэтому никуда не хотелось ни идти, ни ехать.
В понедельник от вчерашней непогоды не осталось и следа.
— Сегодня у вас опять сокращенный рабочий день, — сказал Сергей, когда забирали Люсю. — К трем часам повезем вас на съемки.
— У меня сегодня последним уроком математика, так что отпрашиваться не придется, — сказала из салона Люся. — Успеем себя привести в порядок.
— Там все равно выступать в зимней одежде, — сказал я. — Поезжайте, а я пошел собираться.
Тренер мое сообщение о сокращении занятий воспринял равнодушно. Свои обязанности он выполнял добросовестно, но я его по большому счету не интересовал. Ну и ладно, зато прекратил рукоприкладство. Хорошо позанимавшись часа четыре, я принял душ, оделся и пошел к выходу. За Люсей съездили без происшествий, после чего мы почти час отдыхали до прихода машины.
— Режиссер брал мой телефон, — сказал я Сергею. — Интересно, почему не позвонил?
— Мы его предупредили, — пояснил он. — Садитесь быстрее, опаздывать ни к чему. Нам еще искать нужный павильон.
Зря он беспокоился. Мы приехали с хорошим запасом по времени, а павильон нашли почти сразу, стоило только заикнуться о "Сказках русского леса". Хороший такой павильончик, заблудиться, конечно, не заблудишься, но просторно. И лес воспроизвели правдоподобно, если сильно не присматриваться. Почти сразу же натолкнулись на Саакова.
— Молодцы, что приехали раньше! — сказал он. — Сейчас я вам дам лист с вашими словами, и вы их по-быстрому выучите. Там их всего десяток, так что это будет нетрудно.
Он вытащил из кармана пиджака сложенный вдвое лист бумаги и протянул его мне.
— А кто это сочинил? — спросил я, прочитав написанное.
— Я, а что?
— Юрий Суренович, у вас ручка есть?
— Держи, — протянул он мне авторучку. — Что ты хочешь делать?
— Подождите пару минут, — сказал я, быстро записывая на обратной стороне листка свой вариант нашего появления в лесу. — Как вам это?
— А что, — сказал он, прочитав мою писанину. — Так даже лучше. Только нужно переучивать текст.
— У меня прекрасная память, а Люсе вообще почти ничего говорить не придется. В ведущих у вас Леонов и Анофриев? Чтобы артисты кино не запомнили текст в несколько слов? Здесь вообще все настолько просто, что можно даже импровизировать.
— Ну, давайте попробуем, — решил он. — Вы пока осмотритесь, а я поищу ведущих и ознакомлю их с новым текстом. Вон в той стороне рояль, там же и вся аппаратура.
— Что ты там сочинил? — спросила Люся, когда мы по проходу вышли на лесную поляну, на которой стоял белый рояль.
— Режиссер написал… ерунду. У него вообще сюжет очень слабый, можно было все сделать куда интересней. Но в чужой монастырь… Я написал, что мы с тобой сами сюда приперлись, возмущенные несправедливостью.
— И в чем эта несправедливость заключается?
— В Советском Союзе четверть населения это дети и подростки. Если я и преувеличил, то ненамного. И многие из них смотрят телевизор. И кого они видят? Одних взрослых. Дискриминация, однако. Слушай, идут. Полосатый рейс помнишь?
— Это тот самый Леонов?
— Ага! Нос картошкой, добрые глаза и залысины. Последнего ты, скорее всего, не увидишь: в этом фильме он был в зимней шапке. А Анофриев тоже уже снимался, но ты его вряд ли запомнила. Я его больше помню как певца и композитора.
— Это и есть детские дарования, из-за которых я получил втык от своего режиссера? — спросил до жути знакомый голос Леонова.
— Дарования, но уже не совсем детские, — сказал я, поворачиваясь к пришедшим. — Здравствуйте, Евгений Павлович! А вам не нагорело, Олег Андреевич?
— На меня меньший спрос, — ответил Анофриев. — Приятно, когда тебя помнят.
— Откуда такой пессимизм? — спросил я. — Так мог бы сказать актер, на склоне лет, встретивший поклонника своего таланта. Замените "помнят" на "знают", и будет нормально.
— Съел? — сказал Олегу Леонов. — А ведь я вас знаю. Прекрасно поете, особенно ты, девочка. У твоего друга просто хороший голос, а у тебя — замечательный.
— Волка изобразить сумеете? — спросил я Олега. — Или показать?
— Ну покажи, — сказал он.