Возвращение
Шрифт:
Но, что самое главное, он внезапно понял и другое. То, что странным образом испытал на себе, прочувствовал и с удивлением осознал, как же сильно когда-то ошибался Изиар. Как нелепо он промахнулся со своей затеей и как тщетно пытался отыскать рецепт возрождения. Потому что нельзя быть мертвым лишь наполовину. Нельзя сотворить Огонь из того, что никогда не умело гореть. Нельзя оживить то, что давно рассыпалось прахом. И нельзя надеяться на то, что омертвевшая душа вдруг обретет новые крылья.
Наивно
Кажется, это так просто - всего лишь понять и увидеть. Кажется, это так легко - перепутать себя с богом. Так обидно ошибиться в самом главном и лишь в последний миг, уже касаясь губами скорбной чаши в руках Ледяной Богини, внезапно прозреть.
Тирриниэль, к счастью, смог это сделать. Пусть и довольно поздно, но он действительно изменился. Сам. И очень вовремя осознал одну простую вещь, ставшую для него настоящим откровением: он понял вдруг, что истинное Изменение не требует насилия.
И оно, как ни парадоксально, не нуждается ни в каких рунах...
Придя в себя, ллер Эналле ошеломленно моргнул, не в силах до конца поверить, что все это действительно было и он на мгновение окунулся в душу сурового, непримиримого Владыки. Он сидел на земле, широко раскрытыми глазами глядя на его спокойное лицо, медленно повторял про себя все, что услышал и понял, пытался осознать случившееся, принять такую странную правду, примерить к себе... наконец, вспомнил, зачем пришел в Проклятый Лес, и словно окаменел. А потом с побледневшим лицом опустился на одно колено и, низко склонив голову, с невыразимым раскаянием прошептал:
– Простите, мой лорд...
Тирриниэль нервно дернул щекой, когда следом за главой Старшего Рода виновато склонились все остальные. Надо же, как все обернулось... кажется, Бел снова оказалась права и эти Темные ему больше не враги? Если, конечно, он решит простить их за дерзость?
Стрегон с побратимами торжествующе переглянулись, тогда как искренне оторопевшая от увиденного Белка ошалело помотала головой.
– С ума сойти... Тиль, что ты им показал?!
– Ничего особенного, - хмыкнул Владыка Л'аэртэ.
– Просто вспомнил тот день, когда обрел свою настоящую семью. И несколько недель до этого, когда полагал, что больше никогда не увижу сына. А еще вспомнил Тира и Милле. Наш Родовой Ясень, впервые зацветший после девяти эпох молчания. Твою улыбку, когда ты смотрела в тот день на детей. Глаза сына, когда он впервые взял на руки Тебра, и... ты будешь смеяться... но я очень хорошо запомнил несметную гору орехов, которую он для тебя купил. И то, что ты съела их всего за несколько дней.
– Мы с Каррашем съели, - неожиданно смутилась Гончая.
– И вообще, это не так интересно, как то время, когда я с радостью давала всем вам по ушам за вредное хихиканье за моей спиной и ехидные советы на тему, как мне уберечь твои Чертоги от темперамента мужа!
– Вы же так и не сыграли свадьбу, - с мягкой отеческой улыбкой напомнил Тирриниэль.
– Это вы ее не сыграли, а мы все успели! С моими Гончими и одним старым, не в меру ворчливым гномом!
– Что? И меня не позвали?
– искренне огорчился эльф.
– А ты бы пошел?
– так же искренне удивилась Белка.
– С Крикуном за один стол?! В компании горластых Стражей?! Рядом с нашими кошками и шумной толпой всяческой ребятни?!
Владыка Тирриниэль возмущенно вскинулся.
– Конечно!
– Ой, - расстроилась Белка.
– Да это ж давно было. Ты тогда дулся на весь белый свет в своих Чертогах, сиднем сидел на замшелом троне и предавался вселенскому унынию. Кто ж мог знать, что ты все бросишь ради нас и примчишься по первому зову, если и двадцать лет спустя прислал вместо себя одного только Линнувиэля?
Темный эльф поперхнулся, а Белка тут же злорадно пихнулась его в бок.
– Что, забыл?
– А у вас все равно колец нету, - быстро нашелся Тиль.
– У меня есть!
– А у Таррэна нет!
– Зато у него есть мое имя!
– А это не считается!
– Тиль!
– Бел!
Перворожденные оторопело переводили взгляды с одного лица на другое, окончательно утратив связь с реальностью. А вот Братья только посмеивались: как же, переспоришь ее! Тут даже Владыке не справится. Зря он это затеял. Ой, зря...
– Эй! Ты к чему это клонишь?
– с нескрываемым подозрением вдруг осведомилась Гончая, а потом грозно нахмурилась.
– Та-а-ак. А ну, признавайся, наглый кролик, что ты задумал? И к чему вдруг эти гнусные намеки про свадьбу?
Под ошеломленными взглядами подданных Тирриниэль внезапно попятился, примиряюще выставив руки.
– Бел, ты что? Я просто хотел сказать, что это не слишком честно по отношению к Таррэну: у тебя ведь есть частичка от него, а у него твоей нет.
– Как это нет? А дети?!
– Тут другое, - торопливо пояснил эльф, осторожно отступая еще дальше.
– Дети - это святое, не спорю. Но порой хочется чего-то такого, что всегда будешь носить с собой, что-то вещественное, небольшое, но очень ценное... как память. Да ты сама подумай: разве плохо, если ты тоже подаришь ему что-то от себя? Ну, как знак внимания, благосклонности, наконец? Думаешь, ему не будет приятно? Или он откажется его носить? Цепочку, там, какую? Колечко или нож?..
– Ты считаешь?
– вдруг задумалась Белка.