Возвращение
Шрифт:
Ллеры Инару и Эналле, идя в кольце настороженно озирающихся Братьев, изумленно прислушивались к непривычной тишине, словно не веря, что им разрешают безнаказанно покинуть эти дебри. Что Проклятый Лес отпускает их, но предупреждает, что в следующий раз поблажек уже не даст. И если бы не присутствие Белки, из этого коридора не выбрался бы ни один из них.
Глава Дома Этаррас надолго задумался над потрясающим совпадением, из-за которого те из его спутников, кто не гнался за Изменением лично для себя, по какой-то прихоти Лабиринта вдруг остались живы, а те, кто искренне ненавидел и желал смерти своему повелителю, погибали быстро, но очень мучительно. Почему так получилось? Могло ли случиться такое, что Лабиринт умел чувствовать настроение своих гостей? Мог ли он угадать с такой поразительной
Эта неосторожная мысль заставила Темных эльфов дружно вздрогнуть и ошеломленно уставиться на спину маленькой Гончей, неутомимо бегущей по едва угадываемой тропинке.
Боги... неужели это была она?! Неужели это ее волей Проклятый Лес согласился коснуться смятенных мыслей и подслушал тлеющие в их душах сомнения? Могла ли она отдать ему такой приказ? А может, это был не приказ, а всего лишь просьба?
Белка, почувствовав чужое внимание, на мгновение обернулась, и ллер Инару вдруг с содроганием осознал, что за прошедшие века она стала невероятно, просто непостижимо сильна. Будучи супругой Темного мага, она просто не могла не перенять у него некоторых свойств и умений. Будучи наследницей Л'аэртэ, не могла не получить знаний этого древнего Рода. Будучи полноправной хозяйкой в своем необычном Лесу, не могла не беспокоиться о его сохранности. И, оставаясь сейчас единственной ниточкой, связывающей его с остальным миром, не могла не знать того, что успел выяснить о чужаках Лабиринт.
Перворожденные судорожно сглотнули, поскольку наложенные ллером Эналле кровные узы пока никто из них не снял, а мысль одного тут же дошла до всех остальных.
Перехватив спокойный взгляд Гончей, Старейшина тихо застонал про себя: ну конечно, она знала! Встретив их возле второй Границы, сразу почувствовала, что полторы сотни эльфов вошли туда по самым разным причинам. И если большинство из них желали простого и выполнимого Изменения персонально для себя, готовы были на все ради этого - Дома бросили, Рода свои предали, жизнями рисковали, пряча затуманенные алчностью глаза за низко надвинутыми капюшонами... то другие всего лишь хотели сохранить свою расу от вымирания. В чем-то наивные, молодые (а Эналле действительно был самым молодым среди глав Старших Домов), поддавшиеся на искусную провокацию Брегариса. Жалкая горстка смельчаков, которая сейчас покорно шла вслед за своим, поразительно изменившимся повелителем.
– Забудь, - вдруг наклонился к нему Тирриниэль.
– Не ты первый, кого Бел так проводит. Мне в свое время пришлось гораздо хуже, так что не бери в голову.
Темный эльф, поняв, что теперь его мысли читает не только Белка, но и Владыка, чуть взвыл про себя от стыда.
– Но как?! Мой лорд...
– Увы, - сочувственно отозвался Владыка.
– Этого даже я не могу тебе объяснить. Раньше она еще нуждалась в крови, чтобы наложить временные узы, но теперь все гораздо проще: Лабиринт вполне его заменяет и способен издалека понять, кто и с чем сюда пришел. После чего, соответственно, сам решает, куда девать незваного гостя - выбросить ли его обратно или просто переварить.
– Темная Бездна...
– Ничего, я тоже не сразу сообразил. Понадобилось целых три дня провести в подземельях и обследовать Залы Стихий, чтобы сообразить, для чего там стоят такие мощные магические резонаторы. И, должен тебе сказать, я еще не видел ничего подобного.
Ллер Инару, приблизившись к повелителю с другой стороны, тихо спросил:
– Мой лорд, но тогда получается, что в Проклятом Лесу не утаить никаких секретов? Он читает мысли ВСЕХ, кто тут появляется? Даже без кровных уз?
– Не все, но самые важные. Насколько я успел понять, это умение досталось Лабиринту от Изиара, чтобы правильно отсеивать претендентов и не пускать к Амулету чужаков. Только мой предок не учел, что у его творения появится своя воля и свои желания. Думаю, только поэтому мой сын сумел пройти Лабиринт до конца. Поэтому ОН принял его руку, согласившись подчиняться. И поэтому вы еще живы, а не остались на Кордоне вместе с остальными.
– Мой лорд, но я...
– Не надо, я уже посмотрел, - остановил ошеломленного эльфа Тирриниэль.
– На всех на вас посмотрел, когда была такая возможность. Правда, Бел не сразу сказала, зачем придержала своих кошек, но мне кажется, что она права. Не зря сохранила жизнь именно вам, тридцати, и не зря забыла о том, что когда-то вы испытывали к ней не самые лучшие чувства.
Под пристальным взглядом своего повелителя Перворожденные неловко опустили глаза.
– Да, мой лорд, - наконец, прошептал ллер Эналле.
– Это мы как раз понимаем.
– Неужели? Значит, есть что-то, чего вы пока НЕ понимаете?
– Да, мой лорд.
– Интересно, - обернувшись, Тиль испытующе оглядел неверных подданных.
– И что же это?
Перворожденные совсем сникли.
– Почему ВЫ оставили нам жизнь, господин? Мы предали вас, преследовали, пытались убить...
– Ах, вот оно что, - понимающе хмыкнул Владыка. Вот, выходит, отчего они вдруг притихли и со вчерашнего дня не проронили ни единого лишнего слова. Ничего не пытались прояснить, рассказать или пожаловаться на коварство Брегариса... просто боялись затронуть эту щекотливую тему. Потому-то и топали беспрекословно следом. Потому-то и держали языки за зубами. Потому-то вымученное "простите" было единственным, что он услышал от них за прошедшие сутки. И потому-то эти пришибленные открывшейся правдой юнцы метались сейчас среди бесконечного множества догадок, силясь представить, что же их теперь ждет.
Тирриниэль испытующе покосился на своих эльфов.
– Вы боитесь, что как только Проклятый Лес останется позади, я вспомню о вашем предательстве и начну мстить?
– Нет, мой лорд, - обронил ллер Инару, не смея поднять глаз.
– Мы ничего не боимся. Просто хотим понять. Разве не проще было закончить все там, у Впадины?
– Нет, не проще.
Эльфы, обменявшись выразительными взглядами, грустно улыбнулись: действительно, для чего было тратить силу тогда, если скоро представится другая возможность избавиться от неугодных спутников? Судить по всем правилам их, конечно, никто не будет, да и незачем, раз вина полностью доказана. Впрочем, они и на суде бы не сказали ни слова в свою защиту: ошибка была слишком чудовищна, чтобы надеяться на снисхождение. А так они просто будут помнить о ней на несколько утомительных дней и ночей больше. Только и всего.
Тирриниэль оглядел их бледные, измученные лица и мысленно вздохнул.
Действительно, зачем? Что заставляет этих упрямцев идти вперед, покорно выполняя все указания Белки? Страх? Вряд ли. Боль? Так их подлечили вчера, накормили, перевязали. Дали целебного отвара из местных трав, позволили вдоволь выспаться, не слишком рано подняли, да и сейчас темп держат ровным, умеренным - как раз такой, чтобы истощенные эльфы выдержали, не повалившись замертво. А они все равно угасают. С каждым часом все больше киснут, утопая в собственных сомнениях и чувстве вины с головой. Вспоминают то, что увидели в воспоминаниях своего Владыки. Со стыдом гонят прочь настойчивую от отвращения мысль о том, что всего несколько дней назад бестрепетно подняли на него оружие. Но мысль эта все равно упорно возвращается, доводя их утомленные разумы до настоящего исступления.
Да-а-а... тяжко им сейчас. Очень тяжко. И очень нелегко сознавать, что их самым банальным образом обманули, использовали, сперва посулив несбыточное, а потом заманив в старую, как мир, ловушку. Предательство... как ни посмотри, но это все равно было предательством: Дома, трона, Рода, всего Леса и его грозного повелителя, прославившегося своей непримиримостью к врагам. Как ни крути, но прощения для такого проступка нет и не может быть. По законам Темного Леса за это полагалась немедленная смерть. А то, что причиной стал обман... пожалуй, это - слишком слабое оправдание за попытку собственноручно убить, предварительно унизив, высокого лорда. И если бы Белка не увидела вовремя, не прочла, что за мысли заставляют их идти вперед, то не видать бы им больше белого света, не вдыхать ароматы свежей хвои, не встречать новых рассветов и не радоваться каждому прожитому дню. Особенно тогда, когда эти самые дни выдались на редкость теплыми и красивыми.