Возвращение

Лисина Александра

Рядом, причудливо изогнув длинные ноги и свернувшись клубком, лежал Курш, умильно вытянув лошадиную морду и жадно внимая каждому оброненному звуку. Чуть поодаль, словно случайно окружив фонтан со всех сторон, так же неподвижно лежало с полсотни крупных волков, стерегущих каждый взгляд и каждое движение своей драгоценной хозяйки. Они были очень спокойны и с виду даже сонливы, хотя на деле очень внимательно следили за тем, как к фонтану со всех сторон стягиваются привлеченные музыкой эльфы: Темные, Светлые... даже ллер Эналле не выдержал неопределенности и покинул отведенные ему покои, прихватив всех своих подчиненных.

Но Белка не видела: она просто играла, незаметно открывая в

музыке свою душу. Играла так, что взыскательные эльфы непроизвольно замирали и инстинктивно тянулись навстречу, стараясь не упустить ни единой ноты. Она редко играла так, как сегодня. Мало кто мог похвастать, что слышал ее настоящую Песнь. Но сейчас она больше не скрывалась и не возражала против молчаливых слушателей. Именно сейчас ей было все равно.

Она не пошевелилась даже тогда, когда по небу с ревом пронеслась горящая звезда. Когда в одном из углов роскошного сада вдруг с треском разошлись стены, а в опаленном проеме возник объятый неистовым пламенем мужской силуэт. Ее руки не сбились с темпа, в мелодии не проскочило ни единой фальшивой ноты. Ее дыхание осталось таким же ровным, как и мгновение назад, когда вокруг не раздавалось даже жужжания вездесущей мошкары.

Таррэн, тяжело дыша, замер на самом краю Зала, уставившись на Гончую горящим взглядом. Причем, горящим в буквальном смысле - на нем снова тлела дорогая рубаха, постепенно обугливаясь и превращаясь в жалкие лохмотья. Его кожа едва заметно дымилась, как будто изнутри ее разъедало жадное пламя. Но он не видел и ничего не чувствовал - неотрывно смотрел только на НЕЕ. Его грудь бурно вздымалась, как после быстро бега, волосы снова расплелись и красиво разметались по плечам. Суматошное сердце колотилось так громко, что этот грохот, казалось, был слышен на другом конце Леса...

А Белка даже не подняла головы. Только перевертыши чуть повернулись на шум и мимолетно оскалились, требуя тишины. И он послушно застыл, не смея нарушить ее уединение, но при этом лихорадочно подыскивая нужные слова. И страстно надеясь на то, что она подаст хоть какой-нибудь знак, что видит, чувствует его снова. Как раньше. Что если даже и не прощает его долгое отсутствие, то согласна хотя бы выслушать.

Всего лишь выслушать - большего он не просил.

К несчастью, узы по-прежнему молчали. Лицо Белки тоже оставалось необъяснимо бесстрастным. Поблескивающие от мелких водяных капелек волосы были удручающе коротко острижены и дерзко заброшены назад. Он не любил, когда она так делала, но сейчас лишь горестно вздохнул. А она по-прежнему молчала и неспешно перебирала лады, вслушиваясь в мягкие звуки флейты и совсем не замечая того, как от застывшего эльфа неумолимо ползут во все стороны, выгрызая в траве алые тропки и опасливо огибая свирепых волков, извилистые огненные дорожки.

Тишина вокруг стала просто оглушающей.

Вот и вторая стена послушно разошлась перед спешащими на помощь Таррэну Владыками. Вот и третий проем открылся, пропуская припозднившихся Братьев и их давешнего провожатого. Вот и Стрегон вместе с побратимами осторожно шагнули вперед, удивленно оглядываясь. Вот и леди Эланна с любопытством выглянула из-за чьего плеча и с удивлением посмотрела на ту, что сумела покорить сердце ее неподатливого гостя, после чего странно отвела глаза и тихо вздохнула... а тихая мелодия все лилась и лилась, заставляя замирать сердца, пробуждая души и даря удивительный покой смятенным мыслям, для которых сегодня было слишком много трудных испытаний.

Наконец, Белка вздохнула и опустила руки. Но глаз не открыла и не повернула головы. Только сдвинула с колен потрепанные ножны, позволив им соскользнуть на мраморный бортик, и снова замерла, с наслаждением слушая благоговейную тишину, которую все еще никто не решался нарушить.

В этой оглушительной тишине Таррэн с тяжелым сердцем шагнул вперед.

Он ожидал грозного, предупреждающего рыка, свидетельствующего о ярости его необычной пары; того, что перевертыши вдруг дружно поднимутся и, послушные воле Вожака, уверенно загородят ему дорогу. Приготовился к бешеному сопротивлению и даже был готов идти на самые отчаянные меры, добиваясь для себя лишь одного - слова, но волки просто неодобрительно заворчали и чуть подвинулись. Не попытались остановить... совсем. Хотя и жизнь Хозяину ничем не облегчили, предоставив обходить их громоздкие тела и пробираться к Белке, как по живому лабиринту.

Таррэн не жаловался. Пускай. В дела ее стаи он предпочитал не вмешиваться, отлично зная, что, хоть буйные волчьи инстинкты и требуют от них признать сильнейшим именно его, все же Вожака они выбрали себе сами. И по его... то есть, ЕЕ слову встанут даже против Хозяина Проклятого Леса. До самой смерти.

Все в том же угнетающем безмолвии Таррэн осторожно приблизился к фонтану и остановился в каком-то шаге от Белки, сгорая от нетерпения, как в первый раз, умирая от стыда, внутренне дрожа от осознания причиненной ей боли и отчаянно подыскивая хоть какое-нибудь правдоподобное объяснение. Он стоял и смотрел на нее, с трудом представляя себе, как она жила все эти годы. О чем думала, чего боялась, о чем страшилась сказать.

Кто все это время был рядом с ней? Кто подставил плечо, когда она так нуждалась в помощи? Как она выдержала этот кошмар, если не знала даже, жив он или мертв? И что скажет теперь, когда он все-таки вернулся, но первым делом спросил не о ней, уставшей от бесконечного ожидания, а привел, держа за руку, ослепительно красивую подружку, перед которой даже королева не постыдилась бы сделать почтительный реверанс?

И что с того, что для него Эланна не значила ровным счетом ничего? Что с того, что он каждый день думал о Доме и том, что там его ждет любимая?! Что с того, что каждую ночь он метался от жара, отчаянно скучая и всем сердцем желая вернуться?! Кто это видел? Кто знал, что он уже сказал прекрасной эльфийке о своем втором сердце, которое не собирался предавать, и твердо отклонил не одно завуалированное предложение от не менее привлекательных дам ее обширного двора?

Кому есть дело до того, что эти два месяца стали самыми ужасными в его жизни? Что он держался лишь одной мыслью - о Белке? И о том, что должен найти проклятый эликсир, чтобы она больше не испытывала печали и не страдала, потеряв кровную сестру? Он ведь ради нее ушел в этот грешный Портал. Только ради нее прорывался сквозь бурные потоки времени. Для нее так торопился и только к ней вернулся бы хоть из Похода, хоть с Алиары, а хоть с того света. Или ушел бы туда за ней, если бы судьбе было угодно лишить его единственной, неповторимой, смертельно опасной, но все равно горячо любимой пары.

Таррэн знал, что никогда от нее не откажется. Как знал и то, что отдал бы все ради того, чтобы она сейчас просто взглянула. Или легонько коснулась его мыслей, читая все, что захочет, и наказывая так, как посчитает нужным.

Но Белка молчала.

"Господи, Бел!
– подумал он в отчаянии, когда она не отреагировала.
– Что же я наделал?! Пообещал, что никогда тебя не оставлю и не причиню больше боли, а сам... почему я не подумал о временной разнице?! Ну, почему не пришел раньше?! Почему не заподозрил неладное, когда только узнал про Изиара?! Бел... я так виноват! Ты права, что не желаешь на меня даже посмотреть. Я - предатель. Мерзавец. Чудовище. Я так тебя подвел, хотя поклялся, что никогда этого не сделаю..."