Возвращение
Шрифт:
Таррэн сделал последний шаг и подошел к фонтану вплотную.
"Скажи что-нибудь, Бел! Ты меня слышишь? Я пришел, я вернулся малыш... ты ведь знаешь, что я бы никогда от тебя не отказался! Это невозможно: ты - моя жизнь! Мое сердце бьется в твоих руках! Всегда. Возьми его, Бел, и разбей, если хочешь. Только не молчи. Пожалуйста, не молчи!"
Она не пошевелилась.
Тогда он прикрыл тяжелые веки и с тихим вздохом опустился возле нее на колени. Все правильно: Белка не возьмет больше узы, не станет его слушать, не притронется даже. Если она видела Эланну и подумала то же, что остальные... а она просто не могла об этом не
– Прости меня, малыш...
"Только не молчи, ради бога! Не молчи, БЕЛ!"
Наконец, Белка медленно открыла глаза и посмотрела на его склоненную голову. Смотрела долго, внимательно. Так, что присутствующие невольно затаили дыхание, прекрасно видя, как ритмично вспыхивают и пропадают в ее зрачках опасные зеленые огни.
– Прости меня, - прошептал Таррэн, не смея поднять взгляда.
– За все прости. Я тебя подвел. Я не должен был уходить так надолго. Не должен был тебя оставлять. Не должен был исчезать из Дома без предупреждения.
– Да. Не должен, - сухо уронила она, а потом неторопливо встала, ничуть не смущаясь своего вида и полностью игнорируя переполненный Зал.
– Но ты ушел. Один. Ничего мне не сказав.
Эльф виновато вздохнул.
– Я надеялся, что успею раньше. Что сделаю все сам, а ты вообще не узнаешь, пока я не вернусь и не отдам тебе в руки готовый эликсир. Я полагал, что разница во времени будет обратной, и я смогу остаться ТАМ столько, сколько потребуется. Тогда как для тебя на Лиаре пройдет всего несколько часов. Или минут... понимаешь, малыш?! Я бы все отдал, чтобы именно так и случилось!. Чтобы ты только-только пришла к Элу и спросила, почему я задержался, а он бы с улыбкой ответил, что мы как раз отыскали лекарство и уже будим нашу стаю. Для тебя. Все это только ради тебя.
– Это была ошибка.
– Да, Бел, - с болью прошептал Таррэн.
– Я не рассчитал своих сил и, вместо того, чтобы истратить несколько минут твоего времени, заставил тебя ждать целых двенадцать лет... прости, малыш. Это только моя вина. И моя ошибка.
– Твоя последняя ошибка!
– Как скажешь, - он даже не дрогнул, когда она наклонилась и властно приподняла его лицо за подбородок. А потом тихо, почти неслышно, но очень весомо повторила:
– Последняя, запомни это. Потому что в следующий раз, ушастый... если ты только заикнешься...
Таррэн замер, ожидая чего угодно, вплоть до горьких упреков и хлесткой пощечины, подлого удара под дых, кинжала у горла или жестокого пинка. Застыл, почти не дыша и почти ничего не слыша за грохотом бешено колотящегося сердца. Мысленно приготовился ко всему, готовый к любым обвинениям и любому наказанию. Однако Белка только чуть сузила глаза и совершенно спокойно закончила:
– ...я пойду с тобой.
ЧТО?!
– И ты ОЧЕНЬ сильно пожалеешь, если вздумаешь опять улизнуть, поскольку я тебя больше никуда, никогда и ни за что больше не отпущу. Ты понял?
Таррэн изумленно замер, но она больше не добавила ни слова. Просто стояла и терпеливо ждала, когда же до него дойдет.
И вот тогда в его душе что-то перевернулось. Тогда вдруг пришло внезапное понимание: ей не нужно было кричать или возмущенно размахивать руками, чтобы заставить его сожалеть или раскаиваться в совершенной ошибке. Она не умела визгливо доказывать свою правоту и с мстительной радостью добиваться того, чтобы провинившийся эльф прилюдно рвал на себе рубаху. Он и так умирал от стыда. Заживо сгорал от растущего отчаяния, грозившего затопить его с головой. Он всегда боялся сделать ей больно. Больше всего на свете боялся именно этого. Вернее, он боялся ТОЛЬКО этого, и прожитые годы никак не сумели его изменить.
Она знала. Всегда это знала. И ей не нужны были никакие узы, чтобы понять его мысли или услышать его безмолвный крик.
Белка слышала каждое слово, которое он произнес в этом мире. Всегда. Где бы ни находилась. И двенадцать лет назад, и даже сейчас, когда снова почувствовала связывающие их нити, а потом легко прочитала все остальное. Конечно же, она видела его рядом с незнакомой красавицей, но ни на миг не усомнилась. Это было просто невозможно. А ушла от Портала лишь потому, что не привыкла к бурным проявлениям эмоций. И еще потому, что сильно ослабла во время его открытия, поэтому побоялась нечаянно спустить с поводка ликующе взревевших хмер. Тех самых, что рвались с привязей даже сейчас - в тишине, в покое, когда чарующая колыбельная уже успела смирить их неудержимый нрав и когда нежная мелодия эльфийской флейты свела к минимуму возможный риск.
Ведь если бы это случилось, кто бы встретил его Дома? И кто крепко обнял, с безумной радостью принимая его мятущуюся в сомнениях душу?
Таррэн, едва коснувшись стремительно восстанавливающихся кровных уз, судорожно сглотнул.
– Бел...
– Ну, здравствуй, пропащая моя душа, - слабо улыбнулась Гончая, стремительно сбрасывая внешнее равнодушие и осторожно, очень медленно и постепенно приоткрывая для него свой разум.
– Долго же тебя не было...
– Бел!
– Молчи. Я больше не хочу ничего слышать.
– Но ты...
– Просто люблю тебя, дурачок. Разве не знаешь?
Таррэн даже не понял, когда успел подняться и с тихим стоном стиснуть ее в объятиях: все потонуло в бешено ревущем Огне, на мгновение окутавшем его с головой. В этот момент он уже ни чем не думал и ни о чем не тревожился. Прощает... она прощает! Принимает его обратно, соглашается быть рядом, забыть о прошлом... обо всем забыть, кроме его неистово грохочущего сердца и жарко ревущего Огня, которого не было рядом так долго!
– Ох, Бел...
Его пальцы сами собой зарылись в пушистые каштановые волосы, на которых еще дрожали мелкие капельки воды из фонтана, горячие губы безошибочно отыскали ее повлажневшие глаза, а затем и приоткрытые в ожидании губы; сердце, как всегда бывало, зашлось в сумасшедшем галопе, а в голове билась одна единственная мысль: "Белка... как же я мог забыть, что ты никогда не ошибаешься?!"
Стрегон даже зажмурился, когда на месте эльфа вдруг забушевало неистовое пламя. А потом вовсе отвернулся, справедливо опасаясь сжечь себе брови. Оттуда даже перевертыши попятились со смешками, а неприхотливый и нечувствительный к чужой магии Курш испуганно взвился на ноги и торопливо отпрыгнул, беспокойно косясь на счастливо улыбающегося Хозяина. Еще бы. Он уже такое видел и вовсе не горел желанием во второй раз обжечься об его бурные чувства к хозяйке.