Возвращение
Шрифт:
– Иди сюда, маленькая толстушка… Иди сюда, ты…
Мы вымазались мылом с головы до ног, как в какой-то смешной французской комедии, пытались заниматься любовью, чуть не захлебнулись, залили водой весь пол и смеялись, как дети.
– Давай… – Крис вытолкнул меня из ванны всю в мыльной пене, мы улеглись на пол и овладели друг другом.
А потом мы долго лежали и блаженно улыбались…
– Крис…
– Да, малышка?
– Я люблю тебя.
– Знаю. Я тоже люблю тебя. – Он легонько стиснул меня и поднялся. –
– Конечно. – Жизнь снова вошла в нормальное русло. Крис пел, стоя под душем, а я, вся в мыле, со вздувшимся животом, стояла на кухне обнаженная и наливала в стакан молоко. И тут мне вспомнился Гордон. Нет, наши отношения с ним не шли ни в какое сравнение с тем, что связывало меня и Криса. С меня словно сошла старая кожа и наросла новая. Казалось, все мечты были утрачены безвозвратно, но они все-таки вернулись…
Поставив стакан с молоком на раковину, я прошла в спальню, а Крис продолжал нежиться под душем. Вдруг зазвонил телефон.
– Джиллиан? Как насчет ленча?
О господи, Гордон! Что ему сказать? А, ладно, Крис все равно в ванной, он ничего не услышит…
– Не могу. Кое-что произошло. Похоже, наш уик-энд накрылся.
– Что-нибудь скверное?
– Нет, но я не смогу выйти из дома. Встретимся в понедельник.
– Правда, ничего серьезного?
– Правда, правда. Не беспокойся. Извини, Гордон, мне действительно очень жаль.
– Ну что ж… Мне тоже есть чем заняться. Увидимся в понедельник. Но я все же позвоню тебе попозже. До свидания.
– Кто это был? – донеслось из ванной. Крис пил молоко. Я не слышала, когда он выключил душ.
– Подруга из редакции.
– Ох-х… Неужели у маленькой толстушки завелся любовник?
– Нет. Слушай, перестань называть меня маленькой толстушкой.
– О'кей. – И он наградил меня поцелуем. Интересно, почему Крис всюду чувствует себя как дома? Впрочем, это вполне в его стиле. Недовольно бормоча себе под нос, я отправилась в ванную смывать мыло. Меня одолевали мысли о Гордоне и Крисе. Нет, Гордон не был моим любовником. Это определение к нему не подходило. Так же, как не подходили к ситуации слова «ничего серьезного». Я солгала обоим, и это мне не нравилось. Похоже, этот месяц скучным не будет…
Вернувшись в спальню, я получила от Криса шлепок.
– Натягивай тряпье, Джилл. Я хочу прогуляться.
– Хорошо, любимый…
Тут хлопнула входная дверь, и на всю квартиру раздался вопль Саманты.
– Дядя Криц! Дядя Криц!.. Хай, мамочка. Угадай, кого я видела по дороге домой? Гор-р-р-до-на… – Она перекатывала «р-р-р» так, словно во рту у нее были мраморные шарики. – Я сказала ему, что приехал дядя Криц, а он ответил: «Очень хорошо» – и велел передать привет.
О черт… Ничего себе День благодарения… В эту минуту я чувствовала себя… нет, не
Глава 25
Я в нерешительности стояла под дверью кабинета Гордона, понятия не имея, что ему сказать.
– Вам помочь, миссис Форрестер?
Поймав на себе любопытный взгляд секретарши, я осторожно взялась за ручку двери, легонько постучала, переступила порог… и застыла на месте. Там шло совещание. От взгляда Гордона меня бросило в дрожь.
– Да, Джиллиан? – Его бородатое лицо было строгим, а глаза – холодными и бесстрастными.
– Извините. Я не знала, что вы заняты. Зайду попозже.
– Я позвоню вам, когда закончится совещание.
Он отвел глаза, и в комнате запахло грозой. Я тихонько закрыла дверь и поплелась к себе в кабинет, готовая провалиться сквозь землю.
С расстройства я купила в буфете чашку кофе, датскую булочку и уселась на стол. Как ни крути, ничего хорошего меня не ожидало. И винить его не приходилось. Я знала, как бы сама чувствовала себя на его месте. Паршиво. И хреново.
Телефон зазвонил через час, когда я безуспешно пыталась заняться делом.
– Джиллиан, встретимся внизу через десять минут.
– Гордон, я…
– Ничего не хочу слышать. Поговорим внизу.
– Ладно. – Но он уже бросил трубку. Я закрыла глаза, попыталась сосредоточиться и вышла из кабинета. Не хватало только, чтобы мы встретились в лифте, но этого не случилось. Гордон ждал внизу.
Стоило мне подойти, как он стремительно пошел вверх по Лексингтон-авеню. Я с трудом поспевала следом.
– Почему ты не сказала, что он приезжает? Думала, я не узнаю?
– Конечно, нет. Я ничего не знала заранее. Он позвонил после твоего ухода, а через несколько часов приземлился в Нью-Йорке.
– По какому праву? – Это был самый трудный вопрос. Мы переходили улицы на красный свет, плевали на правила и неслись вперед как сумасшедшие. Гордон был просто вне себя.
– Не в этом дело, Гордон. Он прилетел снимать фильм и еще не знает, как обстоят дела.
– А как они обстоят? Похоже, я и сам не понимаю. Кто твой любовник, он или я?
– Он отец моего ребенка. Я жила с ним. И мы расстались при весьма сложных обстоятельствах.
– Ужасно трагично. Напомню, твои «сложные обстоятельства» означают только одно: он тебя выгнал. Что, забыла? Или это неважно? Но стоило ему сесть в самолет и прилететь в Нью-Йорк, как все стало чудесно. Наверняка он и остановился у тебя. – Слово «да» застряло в горле. Гордон схватил меня за руку и повернул лицом к себе. – Верно?
– Да! Остановился! Ну и что тут такого?
– Очень много. Я не хочу, чтобы этот сукин сын оставался рядом с тобой, Джиллиан! Ни на минуту! – На нас стали оглядываться прохожие. Гордон так стиснул мне руку, что на глаза навернулись слезы.