Возвращение
Шрифт:
– Не переживай из-за меня, Повелитель. Во мне течет твоя кровь, а, значит, я на порядок сильнее многих вампиров. Что говорить о смертных?
Именно из-за того, что в нем течет моя кровь, я и не могу не переживать за него. Но как защитить этого юного вампира от самого себя, от своей беспечности? Ближе его у меня был разве что Альберт. Поэтому я не мог допустить, чтобы с Россом что-нибудь случилось.
«Ты не сможешь все время быть рядом с ним. Рано или поздно тебе придется дать ему свободу – свободу выбора и свободу принятия решений», - всего несколько лет назад говорил мне Альберт.
Да, когда-то он должен будет выйти из-под моей опеки. Мне хотелось, чтобы это время наступило как можно позже.
– Росс, я всегда буду за тебя переживать, - спокойно и немного ободряюще ответил я. – Ты мне так же дорог, как Кэтрин дорога тебе, сын мой.
Я не выдержал. Все мои чувства, которые я старался тщательно скрыть ото всех, прорвались наружу. Я чувствовал, что должен был признаться ему. И я это сделал.
Росс на мгновение замер от моих слов, а затем широко улыбнулся.
– Я рад, Повелитель, что ты считаешь меня своим сыном. А я считаю тебя своим отцом, которого никогда не знал.
Я взял его за плечи и внимательно посмотрел на него. Все же и у вампиров наблюдается конфликт поколений.
– Будь предельно осторожен, Росс.
– Обязательно буду, отец.
У меня что-то дрогнуло внутри. Кажется, мое ледяное сердце оттаяло, и ураган чувств хлынул в образовавшиеся от оттаявшего льда пустоты. Слишком дорог мне этот юноша – молодой вампир, которого я назвал своим сыном.
– Ступай. Уже рассвело. Следующей ночью мы все решим, - сказал я ему напоследок.
«Если в моем сердце нашлось место для Росса, значит, найдется и для его сестры», - подумал я перед тем, как отправиться в свои покои.
Я тенью скользил по узким улочкам города, погруженного во мрак. Мне казалось, что я сам являюсь этим мраком – той тягучей субстанцией, накрывшей землю. Я был невидим для других, но мне было прекрасно видно все то, что окружало меня.
Вот я пролетел нал парочкой, которая самым бесстыдным образом придавалась любви на заднем дворе дешевой харчевни. Я стремился дальше, минуя приглушенные стоны и характерные звуки, доносившиеся от двух соединившихся тел.
Еще не зная, куда именно я направляюсь, я ощутил всем своим сознанием, что мне нужно торопиться. Я должен успеть. Тяжелое чувство притаившейся скорби гнело меня, заставляя рваться вперед.
Впереди появился знакомый проулок. Здесь я встретил Росса и Кэтрин. Невдалеке раздавался звук музыки, перебиваемый смехом и громкими голосами пьяных мужчин и охмелевших женщин. Определенно, бордель для состоятельных господ.
На этот раз в проулке было безлюдно. Правда, это было на первый взгляд.
До меня донеслось негромкое бормотание и звук шелестящих юбок. Где-то рядом я отчетливо услышал глухие и редкие удары сердца. Такой знакомый и, одновременно, чужой звук. Сердце билось так, словно готово в любую минуту остановиться.
Я мгновенно приблизился к месту, откуда доносился звук. На земле лежала Кэтрин. Вокруг нее растекалась лужицей кровь, а сама девушка выглядела скорее мертвой, чем живой.
Ощущение чего-то непоправимого и ужасного сдавило меня, словно стальной обруч. Казалось, что он сжимается, а вместе с ним сжимаюсь и я. Где-то в подсознании я уже знал, что случилось то, что разрушит мою прежнюю жизнь. Вместе с этой мыслью пришла и другая.
«Я опоздал».
Вдруг тьма сгустилась, пряча от меня Кэтрин и темный проулок. За непроглядной темнотой возник мрачный коридор. Это было уже другое место, и впереди мое внимание привлекла открытая настежь дверь. Она звала меня подойти к ней и перешагнуть через порог. Ужас поглотил меня, сжал мое сердце и я окунулся в чувство обреченности. То, к чему я шел, лишит меня сил, уничтожит. Это я отчетливо ощущал. И, тем не менее, продолжал двигаться по тускло освещенному коридору к распахнутой двери.
Переступив порог, я застыл в изумлении и ужасе, наблюдая за представшей моему взору картиной. На деревянном столе, сбитом из грубых досок, лежал Росс. Казалось, он был парализован, и лишь глаза говорили о том, что он жив и все понимает. Они были наполнены яростью, страхом и болью. Мой мальчик смотрел на своего палача, который подходил все ближе к нему, сжимая в руках рукоять топора.
– Совет Жнецов приговаривает тебя, исчадие ада, к смерти. Приговор будет исполнен немедленно.
Человек в черном плаще занес свое оружие над головой моего мальчика. Я поддался вперед, стремясь остановить убийцу, но моя рука лишь прошла сквозь палача. В эту секунду, казалось, смертный что-то почувствовал, а Росс посмотрел прямо на меня. Я отчетливо услышал в своем сознании лишь одно слово.
«Отец!»
Руки Жнеца опустились, а вместе с ними и грозное оружие. Раздался звук разрубаемой плоти и кости. От туловища Росса отделилась голова. Глаза остались открыты, и выражение испуга и беззвучной мольбы никуда не исчезло. Мой мальчик смотрел на меня уже застывшим взглядом, а его палач спокойно отложил оружие и поднял отрубленную голову.
Все мое существо рванулось вперед, а крик замер на губах. Резкий рывок вверх, и я вырвался из ужасного видения. Открыв глаза, я осознал, что нахожусь в замке. Но чувство безмерной скорби и отчаяния не отпустило меня. Наоборот, я почувствовал опустошенность, словно кто-то обезглавил меня, вырвал сердце, раскромсал мою плоть.
В мгновение я оказался на ногах. Еще несколько секунд, и я сорвался с места и устремился прочь из замка. Тенью за мной скользнул Альберт. У подъемных ворот он зашел мне вперед и посмотрел в лицо. На его безмолвный вопрос я лишь коротко бросил:
– Росс мертв.
Больше он не донимал меня, и беззвучно следовал рядом.
Ночь вступила в свои права несколько часов назад, и я мчался вперед, туда, где меня уже ждет самое ужасное известие. И началом для череды страшных истин должна послужить встреча с Кэтрин. Я очень надеялся, что успею вовремя.