Возвышение Королевы
Шрифт:
Увидев меня, Лейла толкает корзину с розами к груди Агнуса и бежит ко мне.
Я раскрываю объятия, и она обнимает меня без возражений.
— Я так сильно соскучилась по тебе, приятельница. Не смей снова покидать меня.
— Я тоже скучала по тебе, Лей.
— Давай. — она хватает меня за руку. — Нам нужно наверстать упущенное.
Итан указывает на лестницу и поднимает бровь, глядя на Джонатана.
— Мой кабинет?
— Веди себя хорошо, — одними губами говорю я Джонатану.
— Нет, —
Когда они там втроем, я могу только представить, что произойдет в этом кабинете. Определенно не то, чему я хочу быть свидетелем.
Мы с Лейлой сидим на скамейке в саду. Деревья здесь такие высокие, что закрывают горизонт.
— И? — нетерпеливо спрашивает она. — Подробности.
— Обещаешь, что не станешь ненавидеть меня?
— Никогда. Любовь до гроба, не забыла?
Я выплескиваю все и рассказываю Лейле о своей жизни с тех пор, как выросла в Лидсе, и вплоть до того, что стала свидетельницей этого преступления, потеряла сестру и весь этот кошмарный судебный процесс.
Пока я говорю, выражение лица Лейлы меняется, и я думаю, что к тому времени, как я закончу, она возненавидит меня, но она снова обнимает меня. Два объятия за один день это впервые.
— Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через все это в одиночку. Ты была так юна.
Я держусь за нее и даю волю слезам. Это первый раз, когда я говорю обо всем этом, и я так благодарна, что Лейла та, кому я могу рассказать обо всем, произошедшем.
Она отстраняется и вытирает мои слезы тыльной стороной рукава.
— Джонни получает очки брауни за то, что забрал тебя отсюда, чтобы ты могла проветрить голову. Его статус папочки восстановлен.
— Ты ужасна. — я улыбаюсь сквозь слезы.
— Могу я спросить тебя кое о чем?
— Конечно, Лей.
— Какое имя ты предпочитаешь? Кларисса или Аврора?
— Когда я была Клариссой, я была счастлива, но это было за счет страданий других. Мне больше не нравится быть ею. Мне не нравятся воспоминания, связанные с ней, или страхи, через которые она прошла.
— Значит, Аврора. Было бы очень странно называть тебя как-то иначе. — она неуверенно улыбается. — Почему ты выбрала это имя?
Теперь моя очередь улыбаться, когда воспоминания о лете и аромате зефира возвращаются.
— Алисия сказала, что если бы у нее родилась девочка, она бы назвала ее Авророй. Думаю, это осталось со мной.
— Я так горжусь тем, как далеко ты продвинулась, приятельница.
— Ты сейчас такая сентиментальная?
— Кто? Я? Никогда!
Мы смеемся, и она придвигается ближе, выражение ее лица становится серьезным.
— Что ты собираешься теперь делать?
— Я все еще думаю об этом. Эй, Лей, ты не скучаешь по работе?
— Честно? Я здесь схожу с ума. Ты знаешь, я ненавижу стоять на месте, но все в порядке. Я могу это вынести.
— Ну, я не могу.
— Что ты собираешься делать?
— Я собираюсь стоять прямо, как и предполагалось шестнадцать лет назад.
***
На следующий день я иду в прокуратуру. Я не говорю Джонатану, потому что он остановил бы меня.
Я отказываюсь жить в страхе, боясь того, что они постучат в мою дверь или поймают меня, когда я буду идти по улицам.
Хотя я не делюсь своими планами с Джонатаном, я пробираюсь через здание, вооруженная его словами, обращенными ко мне.
Ты не сделала ничего плохого.
Он прав. Я не сделала ничего плохого. И теперь я признаюсь в этом.
Они ведут меня в белую комнату с серым столом посередине. Я сохраняю хладнокровие, когда прокурор пытается запугать меня своими вопросами.
Прокурор, представившийся Джоффри Дейлом, пожилой мужчина с несколькими десятилетиями опыта за плечами. Вполне логично, что они назначают его для такого важного общенационального дела, как это.
Его кустистые брови сведены вместе, будто они созданы для суждения людей. Его костюм на размер больше, а голова наполовину лысая, с несколькими прядями волос, зачесанными посередине. Но это не отменяет проницательного взгляда его светло-карих глаз.
После долгого молчания, которое он проводит, читая лежащее перед ним досье, Джоффри наконец поднимает голову.
— Мы начнем с основ. Ваше имя?
— Аврора Харпер.
— Ваше законное имя, мисс.
— Аврора Харпер. Я официально оформила.
Он кивает, словно информация для него нова, хотя, скорее всего, это тактика. Даже белая комната, в которой мы находимся, которая кажется стерилизованной, должно быть, какой-то психологический трюк. В свое время полиция часто разыгрывала их на мне, но я была слишком мала, чтобы распознать.
— Зачем вы пришли сюда, мисс Харпер?
— Для добровольного допроса.
Он пристально смотрит на меня своими мягкими глазами.
— Какого?
— Слушание по условно-досрочному освобождению Максима Гриффина.
Мои руки сжимают друг друга на коленях, но я заставляю их разжаться.
— Какие у вас отношения с мистером Гриффином?
— Он мой отец.
— И вы та самая Кларисса, которую он обвиняет в пособничестве?
Я киваю.
— Вы признаете его обвинения?
— Я признаю, что я его дочь, которую раньше звали Кларисса. Не этом все. Его обвинения совершенно ложны.
Он снова сосредотачивается на файле, извлекает снимки убитых женщин, в том числе с места преступления, и кладет их передо мной. Я заставляю себя смотреть на их лица, хотя начинают наворачиваться слёзы.