Возвышение Королевы
Шрифт:
— Вы помните их, мисс Харпер?
— Конечно, я помню их. Мне всегда снятся сны о них.
— Кто они?
— Жертвы моего отца.
— Вы помните причину их смерти?
Я делаю глубокий вдох, воздух застревает у меня в горле.
— Удушение клейкой лентой.
— Вы знаете, сколько времени требуется для смерти от удушья?
Вопрос явно риторический, так как он продолжает своим ровным тоном:
— Обычно это двадцать минут, но в их случаях он оставил небольшое отверстие в клейкой ленте, замедляя процесс.
— Я знаю это! Я также знаю, что он преследовал их и заставлял их почувствовать, что он был их мечтой на земле, прежде чем заманил их в коттедж. Я также знаю, что он резал им руки, играл с их телами, пока они задыхались, а затем сохранял клейкую ленту в качестве трофея, прежде чем похоронить их. Я также знаю, что эти семь заявленных жертв были не единственными его жертвами, и что многие другие дела были закрыты из-за отсутствия доказательств. Так почему бы вам не заняться этим вместо всего этого маскарада? Какого черта вы даёте этому больному ублюдку право на условно-досрочное освобождение?
Несмотря на мою вспышку гнева, голос и выражение лица Джоффри остаются холодными.
— Потому что, мисс Харпер, у нас могут быть доказательства того, что он был не единственным, кто участвовал в этих убийствах.
— Какие доказательства? — я смеюсь с горькой ноткой. — Я свидетельствовала против своего собственного гребаного отца. Я привела его к вам в тот день, когда лишилась своей сестры. Если у вас есть что-то против меня, покажите это, но я знаю, что у вас ничего нет. Все вы играете ему на руку.
— Тогда почему вы избежали программы защиты свидетелей?
— Я не доверяла полиции. Они были агрессивны и беспечны, и я не чувствовала себя в безопасности в их компании.
— Или вы хотели убежать и спрятаться.
— Если бы я хотела убежать и спрятаться, зачем бы мне приходить сюда по собственной воле?
Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но стук в дверь прерывает его. Прежде чем он успевает встать, дверь распахивается, и входит мужчина лет пятидесяти с небольшим. Он худой и невысокий, одет в элегантный костюм в полоску и носит кожаный портфель.
— Кто вы такой? — спрашивает Джоффри.
— Алан Шелдон. Я адвокат мисс Харпер. Добровольный допрос окончен, и вступает в силу немедленно, Дейл.
Подождите. У меня есть адвокат? Когда это произошло?
— Мисс Харпер была готова ответить на другие вопросы. — Джоффри не скрывает раздражения в своем тоне, но он также стоит на своем.
— Больше нет. Моей клиентке необходимо отдохнуть перед судом.
Алан делает мне знак, и я встаю.
Я все равно закончила. Я пришла сюда, чтобы призвать их расследовать дела других жертв и предупредить их о манипулятивной натуре отца, но если они предпочитают играть ему на руку, то все зависит от них.
— Мисс Харпер, — зовет прокурор, когда я стою рядом с Аланом. — Мистер Гриффин сказал, что вы никогда не были невинны. Что вы на это ответите?
— Вы не обязаны отвечать на этот вопрос, — говорит мне Алан.
— Все в порядке. Он должен знать, что отец даже не знает, что такое невинность. Он потратил всю свою жизнь, чтобы запятнать это.
И с этими словами я выхожу из комнаты. Алан идет рядом со мной. Мы примерно одного роста, но так как я на каблуках, я немного выше его.
— Больше не приходите ни на какие добровольные допросы, и если это каким-то образом произойдет, пожалуйста, позвоните мне заранее, мисс.
— Извините, но кто вас нанял?
— Мистер Кинг.
— О.
Конечно, это Джонатан. Я уже упоминала, что он всегда на шаг впереди?
— Прошел слух, что вы были здесь. — голос Алана становится критическим. — Пресса находится прямо за дверью.
Дерьмо. Блядь.
Пот струится у меня по спине при мысли о том, чтобы встретиться с ними лицом к лицу. Я уверена, что семьи жертв тоже там. Несмотря на мою ободряющую речь, я не могу вновь пережить этот кошмар.
— Мы можем подождать, а потом пройти через заднюю дверь, — предлагает Алан.
— Побег означал бы, что я признаю, что сделала что-то не так. А я ничего не делала.
— Помните, вы не обязаны ни на что отвечать.
Я киваю, но я не в нужном месте. Мои ноги колеблются у вращающихся дверей, когда на меня накатывают мрачные воспоминания о судебном процессе.
Все хорошо. Я могу это сделать. Я больше не та шестнадцатилетняя девчонка.
Выпрямив спину, я выхожу прямо наружу.
Как и предупреждал Алан, пресса ждет. Как только я выхожу, ко мне устремляется толпа людей. Камеры вспыхивают у меня в глазах, когда телефоны и микрофоны тычут мне в лицо.
Это полное дерьмовое шоу, и я оказалась прямо в эпицентре. Алан пытается защитить меня, но он один не может отразить их всех. Тела натыкаются на меня, и нетерпеливые, слегка осуждающие глаза впиваются в мои.
Вопросы сыплются на меня со всех сторон.
— Мисс Харпер, это правда, что вы сбежали?
— Зачем менять имя на Аврору Харпер? Вы стёрли историю своей семьи вместе с Клариссой Гриффин?
— Это правда, что вы выбирали жертв для своего отца?
— Почему вы явились на допрос?
— Это правда, что вы сбежали из программы защиты свидетелей, чтобы присоединиться к экстремистской джихадистской группировке?
— Как вы прокомментируете обвинения вашего отца?
— Вы будете придерживаться своего первоначального заявления или собираетесь его изменить?
— Был ли вам поставлен диагноз антисоциального расстройства, когда вы были молоды?
Их слова сливаются друг с другом, и требуются все силы, что у меня есть, чтобы оставаться в настоящем.