Вперед, гвардия!
Шрифт:
— Полный назад! — крикнул Мараговский, и тральщик, таща своего больного собрата, начал медленно разворачиваться.
Карпенко, как только просвистели первые пули, исчез в машинном отсеке и забился в свой уголок между мотором и газогенератором. Мотористы все еще возились около мотора. Вот один из них охнул и как-то странно повалился на бок. Около его головы расползалась темноватая лужица. «Как куропаток перебьют!» — мелькнуло в голове Карпенко. Он вскочил, за несколько минут заменил злополучную поврежденную деталь, и, когда тральщик Маратовского начал поворот, сто пятьдесят четвертый неожиданно дал полный ход. Катера развернулись словно
Мараговский понял, что долго так продолжаться не может. Он осмотрелся. Ничего утешительного: или снимать катер с мели, или бросать его здесь и вплавь добираться до десантников. Но как можно бросить катер, если он еще живой? Один мотор не может снять или хотя бы раскачать его; значит, нужно помочь ему. И Мараговский решился. Он встал на борт и крикнул: — За мной! В воду!
Еще не понимая в чем дело, матросы попрыгали за своим командиром. А он, стоя в воде по грудь, уже подпирал плечом борт катера.
— Все в воду! Копылов! Прыгай! — кричит Маратовский.
— Не могу. Ноги побиты.
На катере, кроме тяжелораненых десантников, осталось три человека: моторист, рулевой и Копылов, по-прежнему огрызающийся из пулемета на каждую вспышку.
Укрывшись от пуль за бортом катера, моряки подвели под него бревна и нажали на них. Струя, взвихренная винтом, рвала одежду, вымывала из-под ног песок, норовила свалить, но матросы упрямо добивались и добились своего. Катер нерешительно дрогнул, замер, как бы в раздумье, и вдруг пополз все быстрее и быстрее.
— По коням! — крикнул кто-то из раненых десантников, помогавших команде катера, ухватился за леера и только выпрямился, как очередь прошлась ему по груди. Потемнела тельняшка, покрылась растущими темно-бурыми пятнами, и матрос, нелепо раскинув руки, упал в воду. Она сомкнулась над ним.
— Буксируемся! — крикнул Мараговский и, уцепившись руками за леерные стойки, потащился за катером, который уже спешил за спасительный выступ берега.
Так и вышли они из боя: у пулемета — побледневший, ослабевший от потери крови Копылов, в рубке — Моисеев с разбитой пулей скулой, в машинном отсеке — моторист, а остальные — за бортом.
Отсутствие в Пинске сопротивления оказалось неожиданностью не только для непосредственных участников десантной операции. Крепко призадумался Голованов, а командующий армией, которому была придана бригада, просто считал, что фашисты заманивают в ловушку, и наотрез отказался посылать подкрепление до тех пор, пока обстановка не станет более ясной. Прибытие дивизиона Норкина тоже не внесло ясности. Правда, были пленные, на первом допросе они единодушно показали, что не ждали нападения, не приготовились к сопротивлению, но разве не могли они умышленно соврать? И опять мнения разделились: Голованов настаивал на немедленной высадке главных сил, а командующий армией предлагал подождать.
Взошедшее солнце залило город светом, и стены домов порозовели, будто на них легли отблески пожаров. Теперь стрельба не смолкала ни на минуту. Голованов, заложив руки за спину, нетерпеливо ходил по берегу около застывших в ожидании бронекатеров. Немного в стороне от него стояли Норкин и командиры отрядов. Голованов видел их хмурые лица, чувствовал на себе взгляды, полные недоумения и осуждения, но ничего поделать не мог. Нужно было немедленно высаживать войска в город, а где их взять? Он отдал все, что было у него.
Тарахтенье мотора привлекло внимание Голованова. Он остановился и посмотрел на реку. По ней, окутанный клубами белого пара, шел тральщик. На его борту виднелись цифры «154». Тральщик, описав дугу, подошел к берегу. Карпенко спрыгнул на землю и, словно не замечая Чига-рева, сверлившего его глазами, направился к Голованову.
— Разрешите доложить, товарищ контр-адмирал?
— Докладывайте, Карпенко, — ответил Голованов и заметно оживился. Он надеялся, что Карпенко доставил ему те последние данные, которые убедят командующего армией.
— Задание выполнено, потерь не имею.
Лицо Голованова оставалось по-прежнему спокойным, но глаза налились гневом. Не того ждал адмирал. Карпенко — старый служака, мог бы и сам догадаться, что сейчас важнее всего общая обстановка в городе, а не формальный доклад одного катера. Эку невидаль сообщил! «Задание выполнил»! Все катера задание выполнили.
— Разрешите? — спросил Чигарев, останавливаясь в трех шагах от адмирала.
Голованов взглянул на его хмурое решительное лицо, иочувствовал, что у нового комдива есть особые причины вмешиваться в его разговор и ответил:
— Да.
— Где вы оставили катер Мараговского?
В глазах Карпенко мелькнуло подобие растерянности, но он быстро справился с собой и ответил, глядя прямо в глаза Голованова:
— Мы с ним были вместе. Маневрируя около берега, Мараговский выбросил катер на мель… Мы не могли его снять.
— Товарища в беде бросили? — Голос Чигарева даже слишком спокоен, и от этого становится страшно. Пальцы теребят кобуру пистолета.
За мгновение, не поддающееся учету, Карпенко заново пережил все: и чмоканье пуль, и страх смерти, и рывок, катера, и треск лопнувших швартовых. И, как это всегда бывает с трусами, ему теперь казалось, что по ним било множество пулеметов и даже батарей. Не уйди он — лежал бы сейчас сто пятьдесят четвертый грудой обломков, как и катер Мараговского. А в том, что тот погиб, у Карпенко не было сомнений. Погиб катер Мараговского — нет лишних свидетелей (команда сто пятьдесят четвертого наговаривать на себя не станет), и Карпенко, умышленно повысив голос, чтобы его слышали и офицеры, стоявшие в стороне, сказал:
— Некого бросать было… Развалина….
— Чем его так? — спросил Голованов. — Пушки и пулеметы.
И столько уверенности было в голосе Карпенко, что никому даже в голову не пришло усомниться в правдивости его слов, хотя никто не слышал ни одного пушечного выстрела. Да и не это волновало сейчас. Всех задела за живое гибель тральщика Мараговского. Все время был такой удачливый, вылезал, казалось бы, между зубов смерти, а тут погиб, погиб, когда все остальные не имеют даже пробоины. А каково сейчас десантникам?