Вперед и вниз
Шрифт:
X
Планируя «наезд» на Каткова, компаньоны были уверены, что он не станет вовлекать в их разборки милицию, которая, взявшись разматывать клубок взаимных обид и претензий, может зацепить несколько ниточек, ведущих в нежелательную для него сторону. Но сегодняшний Катков был не тот, что два года назад. Он давно уже нашел общий язык с видными людьми в нужных кабинетах и, рассчитывая на их благожелательную понятливость, не опасался каких-то побочных осложнений — если что, лишние ниточки элементарно обрежут. Вот почему, освободившись от пут (что ему удалось лишь глубокой ночью), он без
…Женьшень и Швеллер «обмозговывали кое-что» очень долго и основательно. Когда четвертая бутылка водки подошла к концу, они поняли, что до полного обмозгования не хватает еще какой-то малости. Швеллеру эта малость представлялась в виде пятой бутылки, но Женьшень смотрел на вещи под иным, не столь примитивным углом — он предложил купить шампанского и пойти к девочкам. Умение Женьшеня вовремя перестроиться, привнести свежую струю и сместить акценты всегда было предметом белой зависти его коллеги, о чем последний и заявил с характерным для него косноязычным прямодушием. Не избалованный комплиментами Женьшень был растроган и в ответ постарался сказать что-нибудь хорошее о Швеллере. Что именно он сказал, не поняли оба, но Швеллер тоже растрогался, они похлопали друг друга по спине и в самом приятном расположении духа стали собираться в гости.
Было шесть часов утра. Женьшень подошел к окну, чтобы взглянуть, не идет ли дождь, и как раз в это время напротив их крыльца остановился зашторенный микроавтобус, из которого начали попарно выпрыгивать омоновцы с автоматами и в натянутых на лица черных масках.
— Уж не по наши ли души? — удивился Женьшень.
— Тебе что, чертики привиделись? — спросил из глубины комнаты Швеллер.
Женьшень осенил себя крестом, однако наваждение не исчезло. Омоновцы шустро разбегались влево и вправо вдоль фасада здания, в глазах у Женьшеня рябило от вида пятнистых комбинезонов.
— Да их тут как саранчи! — сказал он раздраженно. — Погляди сам.
Швеллер не успел дойти до окна. Раздался долгий звонок, а затем кто-то уверенной рукой забарабанил по железу входной двери.
— Это менты, — сказал Женьшень.
— Кто там? — громко спросил Швеллер.
— Откройте, милиция!
— Что за приколы? Какая-такая милиция?
— Открывай! Быстро! — Голос за дверью был настойчив. Это вывело Швеллера из душевного равновесия.
— Прекратите безобразничать. Как вам не стыдно тревожить людей в такую рань? — сказал он сердито. — Ступайте лучше своей дорогой. Считаю до трех или я буду стрелять!
До трех, однако, считать он не стал, а сразу выхватил пистолет и, прежде чем Женьшень успел его остановить, произвел предупредительный выстрел вверх.
За дверью стало тихо. С потолка на толстые плечи Швеллера змейкой сыпалась штукатурка.
— Теперь начнется, — сказал Женьшень.
— Что начнется?
— Будут штурмовать.
— Кого штурмовать?
— Нас.
— Почему?
— Не все ли тебе равно?
— Мне? — озадачился Швеллер. — Мне все равно.
— Но живыми мы им не сдадимся, — решил Женьшень.
— Никогда! — сказал Швеллер отважно.
— А какими мы им сдадимся? — спросил он после минутного раздумья.
— Никакими. Мы не сдадимся вообще.
— Никогда! — снова сказал Швеллер. — Русские не сдаются
— Кто «они»? — не понял Женьшень.
— Ну, там… — его друг показал на дверь.
— Это менты.
— А-а, — сказал Швеллер.
Наступило молчание. Снаружи также не доносилось ни звука. Подготовка к штурму затягивалась.
— Может, пойдем по домам? — предложил Швеллер. — Мне расхотелось к девочкам.
— И мне расхотелось, — сказал Женьшень. — Да и какая разница? Менты так и так нас к ним не пустят.
— А домой?
— И домой, наверное, тоже.
— Это плохо, — расстроился Швеллер. — Давай, что ли, присядем. Я устал стоять, ноги не держат.
— Еще бы, мы всю ночь не спали, — сказал Женьшень, — а перед тем целый день работали. Присядем, покурим.
Они отошли от двери и уселись в кресла. Курить, однако, не хотелось. Тишина действовала угнетающе.
— Ни-ког-да… — по складам произнес Швеллер, упираясь в противоположную стену комнаты понемногу стекленеющим взглядом. Почти сразу вслед за тем с улицы донесся гнусавый речитатив мегафона, призвавший всех, кто находится в помещении фирмы, не делать глупостей, немедленно отпереть дверь и выходить по одному с поднятыми руками.
— Как думаешь, это они из-за негра? — спросил Швеллер.
— А хрен его знает…
— Зря мы спутались с этим уродом. Я говорил, надо брать журналиста.
— Какого журналиста? — вяло спросил Женьшень.
— Любого, да хоть чеченского… Ты чувствуешь мою мысль?
— Что?
— Мою мысль… Чувствуешь?
Женьшень сделал героическое умственное усилие, но ничего не почувствовал. Его все сильнее клонило ко сну. Вскоре и Швеллер начал клевать носом под колыбельные заклинания мегафона; пистолет выскользнул из его пальцев и брякнулся на пол — никто из двоих не повел и бровью. Не пробудились они и от более громкого шума, когда в комнату одновременно через дверь и окно ворвались толпы людей в черных масках. «Негры… негры… всюду негры», — было единственное, что пробормотал Швеллер, извлекаемый из глубин кресла четырьмя дюжими омоновцами. Женьшень не сказал ничего и даже не открыл глаз. Их действительно взяли не сдавшимися, да и, можно сказать, неживыми.
XI
В то же утро, спустя примерно час, Алтынов завтракал перед уходом на работу, когда в дверь позвонили. Он открыл — на пороге стояла Лена Панужаева.
— Ты откуда взялась? — удивился он.
— Из дома. У нас милиция. Где папа?
— Не знаю, вчера он поехал к афганцам… Но почему милиция?
— А где эти афганцы? — спросила Лена. — Надо его предупредить.
— Ты объясни хоть в двух словах, что у вас там стряслось.
— Мне надо найти папу, — гнула свое Панужаева-младшая. Было видно, что сейчас от нее никаких пояснений не добьешься.
— Ладно, попробуем. Подожди секунду, — Алтынов вернулся на кухню, выключил кипевший чайник, затем, пройдя в спальню, загремел ящиками комода. «Все идет своим порядком по наклонной плоскости, — думал он, роясь в кипах бумаг, писем и документов. — Теперь вот докатились до цугундера».
— Ты там надолго? — крикнула из прихожей Лена, которой не стоялось на месте.
— Уже все. Корочки захватил на всякий случай.
— Какие корочки?
— Ветеранское удостоверение, — пояснил он. — Я как-никак тоже афганец. Ну, пошли.