Вперед, Команданте
Шрифт:
Молчит, лишь головой крутит во все стороны. Мы наконец на шоссе выехали, на рязанскую трассу – и на скорости погнали. Тут места, войной не разоренные, немец сюда не дошел… а в общем, пейзаж самый обычный, для меня, помнившего как это через полста лет будет выглядеть. «Зим» идет не хуже любой тачки следующего века, если на светофорах не тормозить – а тут их нет пока, до Москвы долетели минут за сорок. Новые районы на окраине – и гость наш снова всполошился, рассматривает, ну тут даже я его понимаю. Кварталы панельных пятиэтажек – но на «хрущевки», что я видел в будущем, совсем не похожи. Во-первых, разноцветные – и красиво, и меньше вероятности что случится с кем-то как в «Иронии судьбы», тут даже адрес называя, говорят например, «улица Строителей», дом пять, зеленый. Во-вторых, не только «стекляшки» на первых этажах, под магазины и прочие ателье предусмотрены, но и в некоторых, во весь торец на южной стороне, такое же стекло, гидропонные теплицы – круглый год клубника, зелень, или еще что-то.
– Товарищ, скажите, а кто в этих домах живет? – спрашивает Гевара.
– Рабочие – отвечаю я – советский человек безработным быть не может. Приезжает в Москву, трудоустраивается на завод, и получает сначала койко-место: в двухкомнатной квартире, четыре человека. Через три года, если трудится хорошо – имеет право на отдельную комнату. Или же, если семью завел, и тем более, дети появились. Еще три года – получает квартиру, а если с семьей, и ударник труда, то может и раньше. Ну а за лень, пьянство, а тем более за правонарушения, из очереди вылетает в самый конец. Действует гораздо лучше, чем как раньше было, на сто первый километр высылать.
Че не понимает. Объясняю:
– После войны так делали – тех, кто пьяница, лодырь, хулиган, но в тюрьму пока не за что, гнали вон из больших городов чтобы «не ближе ста километров». Так городки в провинции чем виноваты – и сейчас таких асоциальных типов, сначала в самый конец квартирной очереди, ну а не помогает, просто вон, и мотай назад в свою деревню, откуда приехал. Или, если тебе охота, завербуйся на стройку на север, или на целину, или на «ассоциированных» территориях много работы, в Уйгурии или Маньчжурии. У нас все справедливо – от тебя зависит. Хочешь, учись или саморазвивайся, вон тот дом видишь, это Дом Культуры, по нормативу на каждые несколько кварталов положен, чтобы в пешей доступности, там и кино показывают, и всякие кружки и секции, для тебя и для твоих детей. А предпочитаешь водку пьянствовать и беспорядки нарушать, нормальным людям мешая – то кто тебе доктор, кроме тебя самого: сам виноват.
Че хмурит лоб, пытаясь понять мой русский. Ничего, привыкнет еще! А Быстролетов молчит, серьезный – ну да, ему же сейчас, как вещи скинет, отчет писать и готовиться к докладу, по всем своим делам, и завтра, или даже сегодня вечером, на ковер – пока я и будущий Команданте в «Покрышке» станем развлекаться. Вот, почти уже приехали – сейчас поворот, еще два квартала, и такая же панельная пятиэтажка – наше общежитие, она же гостиница для всяких интересных людей. Снаружи ничего необычного – а внутрь лишь те, кому надо, могут войти. И сфотографировать входящих и выходящих – незаметно не получится, так планировка устроена. И никакое безобразие не учинить – территория под контролем, тут же выскочит группа захвата. Кстати, живут в этом (и двух соседних) домах не только гости заезжие, но и народ из нашей Академии… Тамарочка Корнеева например, и еще кто-то из «итальянской моды». И «архангелы» тоже, к которым мы сейчас поедем.
Нас тут ждали, предупрежденные – так что заселение в квартиру прошло без проблем. Две комнаты – на «дона Педро» и Че. Вещи бросили – ну а теперь предлагаю съездить пообедать в одно очень хорошее заведение. Где нас тоже с нетерпением ждут – но о том пока промолчу.
Быстролетов отказывается – ну, твое право. Тем более, он тут (в этом самом месте) не в первый раз, и в здешней столовой бывал. Ну а Команданте точно, не откажется – после многочасового перелета.
Да, держи вот это. Поскольку на территории СССР без документов находиться не рекомендуется – а про твой аргентинский паспорт лучше пока забудь. Ксива с твоей фоткой, всеми подписями-печатями. Гражданин Геворкян Эрнест Дмитриевич, год рождения твой, место рождения Москва, национальность испанская. Чтоб твой акцент оправдать – а так, любому знающему менту или человеку из иной Конторы, ясно: из детей испанских-эвакуированных, их обычно москвичами и писали. Хотя всерьез никто у тебя документы проверять не будет, тем более в моем присутствии – если только ты сам по дури не станешь беспорядок нарушать. Было ведь, как ты на «святом» пароходе, перебрав текилы, стал бить людям морды? Здесь такое очень не рекомендую – хочешь пить, пей дома, чтоб без приключений.
Ну, поехали что ли? С ветерком отвезу, и назад доставлю.
Эрнесто Гевара. Москва, 1 июля 1955 года
И это – Советский Союз? Терра инкогнита – великая и неизвестная страна.
Эрнесто читал книги русских классиков из маминой библиотеки. Но герои тех романов, Обломовы и Раскольниковы, чеховские герои и «лишние люди», не победили бы Еврорейх. И никогда бы не решились построить рай на земле, поставив небывалый общественный эксперимент над собой и всем своим народом.
В январе в кинотеатрах Буэнос-Айреса шел советский фильм по роману Тургенева («пропаганда коммунима» в Аргентине была запрещена, но русская классика и фильмы вроде «Индианы Джонса» дозволены). Так героем там был болгарин, а не русский – и в конце слова звучат, «нет пока у нас в России таких людей». Или не там искали – ведь герои романов принадлежали к «обществу», а революцию семнадцатого года совершил простой народ, согласно учению марксизма?
– Коммунизм придумал вовсе не Маркс, а наш парагваец, Карлос Лопес – говорил друг Рохо – и не только придумал, но и реализовал, сделав Парагвай самой промышленно развитой страной нашего континента. Где не было голодных, безработных, бездомных, и даже неграмотных – но не было и личной свободы: каждый парагваец обязан был делать, что ему укажут, и жить там где укажут. Тому Парагваю просто не хватило сил выстоять против альянса могущественных соседей – ну а теперь представьте Парагвай от Панамского перешейка до мыса Горн, вот что такое СССР!
Гринго говорили, что у русских нет свободы – все должны жить в одинаковых казармах, одеваться в единую униформу «vatnik», в одно и то же время всем идти на работу, туда куда прикажут, и не иметь никакой собственности – и кто нарушит эти правила, тех или казнят немедленно, или гонят на ужасную северную каторгу, именуемую «GULAG»; это и правда, позволяет эффективно объединять усилия нации ради одной цели и экономить ресурсы, не тратя их на личное потребление – но превращает людей в бессловесных рабов. Однако же донья Селия среди прочих журналов из Европы выписывала и «Лючию», русская и итальянская мода, без коммунистической пропаганды – но и картинки и описания жизни в СССР вовсе не были похожи на «kolhoz», как утверждали гринго. Разница между элитой и народными массами, подобно тому, что есть при эксплуататорском строе? Однако из того, что было слышно о СССР сейчас, в воображении Эрнесто возникал образ железной Империи, похожей то ли на древнюю Спарту, то ли на пуританскую диктатуру Кромвеля – когда служение ради общей победы ставится выше собственной жизни, семьи, богатства, и те, кто в главе, обязаны первыми показывать пример.
В итоге, Эрнесто решил что проще будет не ломать голову заранее, а внимательно смотреть и слушать – и в конце самому сделать выводы. Как учил его Дон Педро, говоря:
– Научить драться, стрелять, бегать по лесу – можно любого, кто не немощный и не калека. А все замечать, запоминать, анализировать – и принимать решения, и ответственность за них нести – это уже уровень не рядового «гвардейца», а Команданте.
Так кто же в действительности – тот, кто заменил Эрнесто родного отца? Не хотелось обвинять Дона Педро во лжи – но еще меньше верилось в наличие здесь его друзей с такими возможностями: подобное даже для Латинской Америки (где личные связи значат очень многое) было бы чересчур. Полет на русском военном самолете (из Италии, другой совсем страны), и ведь там их явно ждали, и лишних вопросов никто не задавал. Здесь в «ужасной тоталитарной диктатуре», отсутствие всяких формальностей и даже фальшивый паспорт (с его, Эрнесто, фотографией) уже готов – когда в Аргентине, чтобы получить паспорт с гражданством, это вопрос не одной недели даже для очень важного и богатого иностранца. И этот русский друг Дона Педро – пожалуй, они и правда были знакомы прежде – явно очень важная персона, судя по его автомобилю с радиотелефоном, и второму такому же, с телохранителями – в Аргентине такое мог себе позволить разве что министр или генерал! Но он вел себя как с равными (не только с Доном Педро, что еще можно было понять, но и с ним, Эрнесто Геварой) – или у русских тоже принято, «друг моего друга – мой друг»? Информации пока мало – первый день в этой загадочной стране. В другом полушарии Земли – это что ж выходит, родная плантация Матавердес где-то под ногами, если через центр планеты смотреть? Глобуса нет под рукой, чтобы такое представить.
Шоссе отличное – вопреки кому-то из русских же классиков, сказавшему что-то о русских дорогах как одной из двух великих бед. И машин много, вполне современного вида – в отличие от того фильма гринго, где сюжет в России, и ездят исключительно на лошадях, и даже на собаках, а если в кадре автомобиль, то обязательно американской марки. Кстати, этот автомобиль, в котором сейчас едем – оказывается, русский, и изготовление, и конструкция, хотя похож на «паккард». Вот уже Москва – и никакого военного поста на въезде (с проверкой и досмотром всех проезжающих). И вполне приличные городские кварталы – у русских нет фавел! (прим. авт. – автору известно, что слово «фавелы» появилось после 1955 года. Но вставлено здесь, так как фавелы, это чисто латиноамериканское явление, и не вполне соответствуют европейским городским трущобам, примером которых может служить Хитровка в рассказах Гиляровского). Вот это потрясение!