Вперед в прошлое 3
Шрифт:
Заскрежетали дверные петли, и сквозь глухие удары боксерских перчаток о грушу донесся странный цокот, который услышал, похоже, только я. Глянул в сторону источника звука и увидел идущую к нам женщину в юбке и на каблуках. Деталей было не разглядеть, но это точно не тетя Лора: она ниже и круглее, а гостья длинная, худая, какая-то резкая, что ли.
Вскоре гостью заметили девчонки, напряглись. Чабанов бросил молотить «лапу», которую держал Минаев, повернул голову ко входу, как и Рамиль. Не замечали гостю только Илья, с остервенением молотящий грушу, и Гаечка, ждущая своей очереди.
— Что здесь происходит?! — Голос у гостьи был визгливый, как у циркулярной пилы.
Она встала на свет, и стало ясно, что она сама напоминает циркулярку: тонкая, востроносая, скуластая, тонкогубая и безбровая, с глазками, посаженными так глубоко, что цвета не разобрать — как будто два провала в черепе. Волосы мышиного цвета собраны в гульку на затылке.
— У нас тут тренировка, — ответил я. — Вы по какому вопросу?
Она обернулась, будто ждала кого-то, и я увидел катящегося к нам колобка в черном. Он подошел поближе, и мои кулаки сжались, я узнал армянина Паруйра, который хотел меня кинуть на деньги при продаже кофе.
— И ты тут? — вскинулся армянин.
— Да, один я везде живу. Вы по какому вопросу?
— Я сотрудница ЖЭКа, — проскрипела женщина-пила, — вы должны освободить помещение.
— Это почему это? Вы вообще кто, дядя? — возмутилась Наташка и шагнула вперед, я выставил руку, преграждая ей дорогу.
— Потому что вы его занимаете незаконно, — отчеканила пила.
Наши оставили свое занятие и столпились за моей спиной.
— Я так полагаю, Паруйр Георгиевич, который в этом доме не живет, собирается занять его на более законном основании? — прищурился я, глядя на армянина. — И что вы тут планируете организовать? — Я принялся медленно перечислять варианты, чтобы понять по его реакции: — Притон? Нет. Склад овощей? Тоже нет. Спортзал? Ну конечно, зачем вам. Видеосалон? Да? Да, точно!
— Немедленно покиньте ведомственное помещение! — взвизгнула Пила.
Я глянул на наших: на лицах — обида, гнев, негодование. Боря так чуть не плачет, он душу в рисунки вложил.
— И не подумаем, — улыбнулся я. — Мы тут живем. Вот его отец, — я кивнул на Илью, — ответственный за помещение, а оно находится в коллективной собственности жильцов. Господин Паруйр, не знаю фамилию, никакого отношения к дому не имеет. Значит, ни о каком видеосалоне речи быть не может.
— Сопляк! — рявкнул толстяк. — Живо выметайся отсюда!
— А то что? Ограбить вы меня не сможете, как тогда.
Паруйр покраснел до кончиков ушей, так и казалось, что вот-вот из ноздрей повалит пар.
— Да я тебя отсюда…
— Выгоните, применив силу? Так не хватит силы-то. Я буду обороняться.
— Мы будем обороняться, — выступил вперед мелкий Рамиль, так и не снявший перчаток, видимо, решил устроить Паруйру Сумгаит.
— Это наш подвал, — подала голос Гаечка и тоже выступила на шаг. — Мы его благоустраивали, убирали тут. И вы хотите выгнать нас на улицу?
— Пошли отсюда вон! — рявкнул Паруйр и потянул лапку, чтобы схватить меня за грудки.
Вот мне и шанс проверить, справился бы я с ним там, в баре. Я отступил в сторону, подсечкой повалил толстяка на пол, оседлал, заломив руку — интервент взвыл от боли.
— Это вы проваливайте, — проговорил я, отпуская его. — И совет на будущее: эпоха видеосалонов прошла. Вы на этом не заработаете.
— Ты об этом пожалеешь, — прорычал толстяк.
Рамиль подошел к груше и начал ее демонстративно избивать.
Пила тронула Паруйра за руку, восклицая:
— Совсем от рук отбились! Устроили тут притон! Я этого так не оставлю!
— Ваше нахождение тут незаконно, — спокойно напомнил я Паруйру, тот, прищурившись, прошипел:
— В следующий раз я приду сюда с милицией! И решением исполкома! — Гордо вскинув голову, он зашагал к выходу, женщина-пила засеменила следом.
— Сколько он вам заплатил? — крикнул я ей вдогонку. — Вдруг здесь предложат больше?
Она даже не обернулась. Хлопнула дверью наверху.
Примерно минуту мы провели в молчании. Нарушил его Илья:
— Зря ты его уронил. Он теперь затаит злобу и пойдет на принцип.
Я проворчал:
— Надеюсь, он не настолько тупой, чтобы не понять, что мы разнесем его салон к хренам, мы ведь местные, и, если захотим устроить ему веселую жизнь, то устроим.
— Угу, — прогудел Чабанов. — Пригонит своих бездомных армян, поселит в подвале, они будут жить и охранять, хрен ты что сделаешь.
— Батю подключу, — уперся я.
— Хрена он впишется, — остудила мой пыл Наташка.
— За бабло еще как впишется.
— А откуда у тебя столько? — удивился Рамиль.
— Заработал, — ответил я. — Вообще менты — самая надежная крыша.
— Ни хрена, — не согласился Рамиль. — Помню, наши платили ментам, а как на нас наехали и время пришло подписаться, да, менты нас тупо кинули. И магазин сожгли, а в нем — моего троюродного дядьку.
— Ну, это все-таки отец…
— Замок надо сменить, — сказал Илья. — У бабы этой наверняка есть ключ. И вообще, я с отцом поговорю, как оно должно быть по закону. Я-то не в курсе.
— Ну так давай поговорим прямо сейчас! — воодушевился я, потому что и сам не знал, кто распоряжался подвалами в девяностые.
— Они уехали в гости на два дня. Потому айда ко мне видик смотреть!
Борька сразу забыл про нашествие узурпаторов, забегал по подвалу.
— Класс! Хочу! А что будем смотреть?
— Есть «Муха», есть «Горячая жевательная резинка», в прокате взял.
— «Резинка»! — просиял Минаев. — Я смотрел один раз, там такое…
— А «Муха» про что? — спросил Боря.