Вперед в прошлое 3
Шрифт:
Не сговариваясь, мы двинулись на остановку.
Я боялся, что дети начнут лезть Алисе в душу, расспрашивать о пережитой мерзости в деталях, и шел следом, чтобы осадить, если вдруг кто-то начнет проявлять рвение. Но нет, все вели себя тактично.
Когда схлынул восторг, вызванный появлением Алисы, парни обступили меня, и посыпались вопросы:
— И че, ты не зассал идти в лагерь? — Димон Минаев.
— Я б зассал. — Димон Чабанов, чей гундосый голос забыть невозможно.
Насколько знаю, в зрелом возрасте он прооперировал носовую
— Правда, что у них были пистолеты? — Боря.
— Ну ты и тихушник, а мы и не знали! — Наташка.
Сколько восторга в глазах друзей! Словно Супермена или Бэтмена увидели и были готовы качать меня и подбрасывать. Поставить на постамент и устлать все вокруг цветами. Особенно Борис радовался, который знал немного больше остальных, и не отходил от меня ни на шаг.
— Мать узнает — прибьет, — предположила Наташка.
— Потому я ничего никому и не сказал. — Я зевнул, смахивая навернувшиеся слезы. — И вы не говорите, сил нет отбиваться.
— Тренировки снова не будет? — пробормотал Боря.
— Не, ребят, мне надо поспать.
На конечную остановку мы идти не стали, пересекли парк, перешли дорогу и, пока не влились в толпу, Алиса встала посреди тротуара, сжала кулаки и проговорила:
— Спасибо вам. Если бы не вы… Если бы не ты, Паша… Я… я… — Она жадно хлебнула воздух, силясь протолкнуть его через ком в горле. — Я поняла. У меня никого, кроме вас, нет.
— Но ведь мы — есть, — улыбнулся я, а Гаечка снова обняла подругу проговорив:
— Если дома паршиво, у меня поживешь. Вечером у матери спрошу, она не будет против.
— Спаси-ибо!
Повиснув друг на друге, девчонки разревелись в два голоса. Глядя на них, Наташка отвела взгляд и принялась кусать губу.
— Пойдем на базу, — предложил Илья, хлопнув Алису по спине. — Побудешь пока там.
Девочка кивнула, не отлипая от Гаечки.
— Спасибо. Реально ведь некуда идти.
Пока ждали автобус. Я рассказывал, как шпионил за бандитами в заброшенном лагере. Друзья слушали затаив дыхание, Алиса — внимательнее всех, Илья зевал — ему эта история знакома лучше, чем кому бы то ни было. Когда дошла очередь до собак, все аж замерли, а Наташка принялась грызть ноготь.
— Как в кино! — восторженно выдохнула Гаечка. — Это надо отпраздновать, как считаете?
— Дай дослушать, — пробубнил Димон Чабанов, и Гаечка смолкла.
Вдалеке показался наш автобус, и рассказ пришлось прервать, а заключительную часть истории дети услышали уже на задней площадке «Икаруса». Бабкам, занявшим сиденья, тоже повезло узнать новость из первых уст. Одна, поджарая и узкоглазая, с лицом морщинистым, как печеное яблоко, не стерпела и начала расспрашивать меня, ее соседки подключились и галдели, пока мы не вышли на Илюхиной остановке под возглас одной старушки, что знает она Мартынова Ромку, такой хороший парень, честный, правильный, в нашем селе живет.
Все время говорил я, Алиса молчала. Только на улице опять меня обняла молча, всхлипнула.
— Так это все ты! Ты меня искал… И нашел!
— По самурайским законам, — прогудел Чабанов, — ты должна вернуть ему долг или служить до конца жизни.
— Не неси чушь, — шикнул на него Илья.
— Во-во, где самураи, а где мы, — поддержал его я, отлепил от себя Алису. — Ничего ты мне не должна. Просто глупости не делай, ладно? Как тебя вообще угораздило туда попасть?
Она сморщила нос.
— Не хочешь — не говори, — включил заднюю я. — Все мы ошибаемся.
— А я скажу! Потому что ничего такого не делала! А то еще подумаете, что я шлюха.
Мы миновали бабок на боевом посту, спустились в подвал, Илья отпер дверь. Желание ехать домой уступило место любопытству. Алиса села на продавленный диван, я — рядом. Растекся лужицей, зевнул. Хоть спички в глаза вставляй! Слева от Алисы сели Наташка и Гаечка. Илья оседлал табурет, Димоны расположились на полу.
Алиса сцепила пальцы и начала рассказ. Говорила она сбивчиво, бессвязно, смысл угадывался с трудом.
В тот день хахаль к Алле заявился в начале двенадцатого ночи, и Алису попытались выставить в коридор. Уходить она отказалась, и ее выволокли за шкирку, а когда она принялась орать и стучать в дверь, на глазах соседей Ашот ее отпинал и вытащил на улицу.
После этого Алиса решила уйти из дома навсегда, но куда, пока не решила. Она просто шла и шла вдоль дороги, и тут остановился парень на мотоцикле, предложил подвезти, был послан, но не отстал. Проявил сочувствие, рассказал, как его так же выгнали из дома, проникся бедой Алисы.
— Сука мрачная! — воскликнула Наташка и спросила, прищурившись: — Симпатичный такой, и глаза темно-оранжевые? Чтоб он сдох!
Алиса закивала. Я щелкнул пальцами и объявил:
— По Натахиному велению, по всеобщему хотению — сдох. Застрелен в собственном доме подельниками.
Сестра замерла с открытым ртом. И непонятно, радостно ей или стремно.
Алиса продолжила рассказ. Парень шел рядом. Катил мотоцикл и больше не предлагал ее подвезти. Они вместе пошли к морю, долго разговаривали, и Алисе показалось, что она обрела друга. А потом парень, он представился Сашей, дал ей выпить минералки, и все. И темнота.
— Скорее всего, там был клофелин, — предположил я.
Наташка подумала немного и сказала:
— Вот как с парнями знакомиться? Нельзя же от всех шарахаться?!
— Нельзя, — кивнул я, откинул голову на спинку дивана и вырубился.
Проснулся от того, что упал на диван, ударившись лбом об Алисины кости. Заставил себя встать.
— Так народ, вы как хотите, я — домой. Спа-а-ать!
Со мной никто не пошел, и я добрался домой на автопилоте. Мать ушла то ли на дачу, то ли к бабушке поехала, я сбросил на пол одежду, рухнул на кровать и провалился в вожделенную темноту.