Вперед в прошлое 5
Шрифт:
— Братаны, вы скоро? Боря?
Из спальни выскочил Боря в такой же рубашке, как у нас, заправлена в брюки она была лишь частично. Мама возмутилась:
— Борис, на кого ты похож?! А ну иди сюда, заправлю. И кеды зашнуруй…
— Пусть будет навыпуск, — сказал я, — а то, как додик.
Мы с Наташкой переглянулись. Сестренка у меня ну просто красавица, прям хоть сейчас в Голливуд! Знаю, она мечтала быть манекенщицей, но ростом не удалась.
Выйдя из дома, мы остановились у подъезда, поджидая Бориса. Чтобы добраться до места встречи, у нас оставалось десять минут — ровно столько идти туда неспешным шагом, чтобы не взмокнуть.
Вместе с Борисом выбежала мама с нашими тремя букетами, раздала их, причитая:
— Чуть главное не забыли, что же вы так!
Мне-прежнему хотелось приехать на линейку на мопеде — и пусть все лопнут от зависти! А еще хотелось подарить класснухе настоящий кофе, который стоит, как ее зарплата, но я понимал, что это говорит во мне обезьяна, которая рада тыкать дули моим обидчикам и раздавать им затрещины, упиваясь тем, что у них не хватит духа ответить.
Опыт взрослого подсказывал, что с людьми правильнее дружить и пытаться найти общий язык, а воевать только с совсем отбитыми. Так что, в отличие от Бориса, готового уничтожить мир, я был настроен мирно.
К школе со всех сторон стекались пестрые ручейки детей с цветами, первоклашек вели родители, банты на головках девочек покачивались, как хризантемы.
Старшеклассники были одеты строго белый верх и черный низ, подростки, как обычно, бунтовали, вырядившись, как бомжи или попугаи.
В условленном месте уже топтались Димоны, Алиса, Рамиль и Гаечка, которая не удержалась и напялила черные штаны с молниями и ботинки, хоть в них и было жарко.
— Илюха идет с мелким! — крикнул Рам, указав в направлении его дома.
Илья нам помахал, Ян подбежал, сжал кулак и со всеми им стукнулся по очереди.
Покачивая гармошкой, проехал «Икарус», рассыпавшийся кучкой школьников, от которой отделился Юрка и бросился к нам. Его, наверное, тоже не узнают одноклассники. Это уже не ушастый заморыш с вечно разинутым ртом, а нормальный мальчишка.
Почему-то подумалось о толстяке Тимофее, который здорово похудел, когда тренировался с нами. Хотелось думать, что и у него все будет хорошо.
— Ну что, идем? — спросил Рамиль, глянув на электронные часы. — Десять минут осталось.
И, обернувшись, с тоской посмотрел на школу, откуда доносился гомон и лилась песня «Учат в школе».
— Выживать и морды бить, пыхать клей, бухать, курить, — фальшиво пропела Гайка, — учат в школе, учат в школе, учат в школе.
— Это точно, — мрачно сказала Алиса и глянула на Юрку. — Да, одноклассничек?
Мы всей толпой двинулись к школе, утопающей в зелени. Вскоре стал виден школьный двор, где проходила линейка и строились ученики. Туда-сюда носился наскипидаренный директор, в простонародье дрэк или Лысый, орал на учителей, глядя на них снизу вверх, потому что был ниже всех.
Его истерические вопли перекрывали даже музыку.
— Грешники в аду, — проворчала Гаечка.
— Точняк! — Юрка показал «класс».
— Пора расходиться по классам, — вздохнул Борис и глянул на Яна. — После школы встречаемся там же, у шелковицы?
— Да, — подтвердил я.
Ян напрягся и оцепенел, как когда я вел его знакомиться с Ильей. Помня, что от людей не стоит ждать ничего хорошего, он морально готовился к войне.
— Я побежала к нашим! — сказала Наташка и упорхнула.
Одиннадцатый класс в школе был один, десятый тоже. Остальных по три, но два девятых, и нас ждали перемены, я смутно помнил, что не лучшие. Силами четверых отморозков из расформированного «А»-класса в нашем недружном коллективе установится террор. Из десятого они уйдут, и станет полегче.
Но это в той реальности им некому было дать отпор.
Борис еще раз тягостно вздохнул, и они с Яном поплелись к своему седьмому «Б», как на эшафот. Алиса и Каюк учились в восьмом «В».
Параллельный класс расформировали вместе с буквой, мы так и остались классом «Б», а второй — «В». Причем наш поток, если не считать отмороженных «а-шек», был одним из самых сильных.
Вшестером мы двинулись к своим, хотя таковыми их назвать не поворачивался язык. К Гаечке сразу же подошли Желткова, тихоня Аня Ниженко, с которой она сидела за одной партой, и склочная шумная Женя Заячковская. Их впечатлило, как Сашка изменилась. Гаечка напряглась и покраснела пятнами, косясь на нас. Она переросла подруг, но все равно была на полголовы ниже дылды Барановой, возвышающейся каланчой и над учениками, и над учителями. На фоне наших уже взрослых девчонок молодая и симпатичная классная определялась только по букету, состоящему в основном из астр.
— Гайчук! — покачала головой она. — Как ты вырядилась?
Гаечка покраснела еще больше, провела руками вдоль боков.
— Ну а что такого, Елена Ивановна! Белый верх, черный низ!
Назревал конфликт, но подошла Натка Попова, мелкая и круглая, в кофте навыпуск и белых обтягивающих штанах, и классная переключилась на нее:
— Наташа! Ну что за вид! Ну неужели обязательно сегодня выпендриваться?!
— У меня юбка порвалась, — парировала Попова.
— Жопа не влезла! — крикнул Памфилов, и Натка ринулась к нему, давать под зад.
Я вручил классной три хризантемы из семи имеющихся и сказал:
— А давайте Наташу и Сашу поставим во второй ряд, директор не заметит, что они не в форме, и орать не будет.
Она уставилась на меня растерянно, вскинула брови — как так, ко всему безразличный ученик проявил инициативу!
Парни тем временем принялись жать руки одноклассникам, на меня все косились странно, и попытки с кем бы то ни было заговорить заканчивались, словно мне за что-то объявили бойкот. Так было, пока я не протянул руку Дэну Памфилову, который вылупился на меня.