Впереди разведка шла

Каневский Александр Семенович

Начали разбираться с захваченным оружием. Кроме зениток разведчики нашли на батарее ручной пулемет, с десяток коробок с лентами и... наше противотанковое ружье с патронами. Пятнадцать ящиков со снарядами перетащили от первой пушки к той, что стояла ближе к мосту.

С трофейной зениткой освоились быстро, установили ее на прямую наводку. К ней встали Бублий и Рогов. Лабзин взял ручной пулемет, Рой — противотанковое ружье.

Рассветало. Командир разведгруппы посматривал на часы. Томительны минуты ожидания. Вот-вот должна подойти головная колонна бригады...

Вскоре показалась колонна машин, но это были отступающие гитлеровцы. Как только

большой, крытый брезентом автомобиль с пехотой въехал на мост, по нему прямой наводкой ударила «наша» зенитка. Движение на мосту застопорилось. Немцы прыгали через задний борт, беспорядочно отстреливались, потом бросились бежать к болоту.

Рой приказал в первую очередь уничтожить машины с боеприпасами. Несмотря на то, что несколько автомобилей уже полыхали, гитлеровцы упорно рвались к мосту. Группа автоматчиков с двумя танками попыталась пробраться через мост, но и их остановил меткий огонь Бублия и Рогова. «Тигры» остановились. У первого сползла гусеница, экипаж второго покинул танк, но далеко убежать не смог...

Вскоре разведчики заметили, что справа вдоль канала по проселочной дороге ползет еще одна колонна. Рой схватил противотанковое ружье, бросился по канаве к дороге и выстрелил в первый бронетранспортер. Промах... Но второй выстрел был точен — броневик загорелся и взорвался прямо на мосту. Никто, конечно, выскочить из него не успел. Другие машины сдернули с дороги и сразу же завязли в болоте. Теперь Рой расстреливал броневики, как на испытательном полигоне.

После полудня гитлеровцы не появлялись. Разведчики, так и не дождавшись подхода своих, решили отходить. Прикрываясь разбитыми машинами, прошли метров восемьсот, увидели брошенный полковой миномет на прицепе. Быстро его установили, сделали пробный выстрел. Мина пошла по высокой траектории и разорвалась почти рядом. Потом все же приноровились к миномету...

Подъехав к мосту с подполковником Бобровым и майором Козловым, мы увидели впечатляющую картину. Мост был цел, но что возле него творилось! Огонь до остовов обглодал грузовики, дымились два танка, в разных местах застыли закопченные и продырявленные двенадцать бронетранспортеров. И трупы...

Начштаба посмотрел на майора Козлова, на меня, почесал затылок:

— Да, накололи ваши хлопцы дров... Всех к наградам! А Рой — настоящий герой!

Представление на Алексея долго ходило по разным инстанциям, и только в мае 1946 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

В районе Корнейбурга произошла памятная встреча гвардейцев корпуса с солдатами и офицерами 4-й гвардейской армии, которые форсировали Дунай западнее города. Это была не просто встреча — сошлись бойцы 2-го и 3-го Украинских фронтов, завершивших окружение фашистской группы армий «Юг».

После боев в Австрии, а затем кратковременного пребывания в резерве корпус был переброшен на новое направление: пересек чехословацкую границу и, переправившись через быструю Дьйе, вступил на землю Моравии. Затем стремительно форсировал Свратку и начал развивать наступление в сторону Славкова (бывший Аустерлиц) . Здесь каждый бугор, каждая полянка, каждая деревушка напоминали о боях давно минувших дней. Когда-то мы с увлечением читали волнующие страницы о подвиге русских у Аустерлица, и едва кто-то из нас предполагал, что увидит своими глазами в дыме разрывов, опаленный горячим дыханием боя ту панораму, на фоне которой думали, жили и умирали герои Льва Толстого...

Наблюдательный пункт генерала Свиридова находился некоторое время на высоте Шлапанице. 140

лет назад Бонапарт смотрел отсюда на поле битвы и отдавал своим маршалам последние распоряжения.

Теперь гвардейцам предстояло штурмовать высоту 324, на склонах которой императоры Александр и Франц I в окружении многочисленной свиты беседовали перед началом сражения с Кутузовым.

Над историческими местами — Праце, Сокольнице, Златы-Поток неслись уже не ядра, а снаряды, в атаку шли не гусары, драгуны и кирасиры с саблями и пиками, а танки и мотопехота, будоража окрестности мощным гулом и пальбой. И вновь лилась русская кровь, увлажняя щедрую землю Моравии.

Гитлеровцы, занимая высоту 324, простреливали все подступы к Праце и долину северо-западнее Уйезда. Часть немецких танков из полка «Герман Геринг» расположилась справа от долины, ведя по наступающим фланговый огонь. Все попытки преодолеть долину по открытому пространству успеха не имели. По решению командира корпуса танки и самоходки были переброшены вдоль левого берега Златы-Поток, прикрытого небольшой рощицей, и сосредоточены у деревни Кобыльнице. Обходный маневр удался. Оборонявшие высоту 324 гитлеровцы не выдержали, стали отходить. Их окопы тут же занимали наши гвардейцы. Неподалеку возвышался Мавзолей Мира. Пулеметчики Давыденко, Шевченко и Лысенко первыми достигли его подножия, прочли на овальной мемориальной доске: «Русским воинам, на полях Аустерлица погибшим г. 1805 20 ноября,— вечная память». Руки невольно потянулись к пилоткам. Несколько минут бойцы стояли молча, обнажив головы...

А рядом, на склонах высоты, поросших молодой травой, лежали те, кто не дошел до вершины. Над ними не было уже ничего, кроме изваяния двух плачущих матерей, распятия, венчающего памятник, и ясного, застывшего неба...

Пока мотострелки штурмовали высоту, танкисты полковника Чичева ворвались в Праце. Части корпуса перерезали дорогу, лишая гитлеровцев возможности к отступлению.

Разбиваясь на группы по десять — пятнадцать человек, немцы укрывались в глухих лесных массивах и оттуда продолжали шкодить — подстерегали наши одиночные машины, обстреливали связных на мотоциклах.

Находясь в одном из бронетранспортеров на опушке леса, я заметил, как через поле прошмыгнули несколько гитлеровцев и скрылись за деревьями. Об увиденном доложил подполковнику Боброву. Тот пообещал подбросить подкрепление. Здесь же, на перекрестке дорог, разведчики обнаружили мины. Пока снимали их, немцы открыли огонь. Пуля попала в пах старшине Михаилу Иванике. Пришлось срочно отправлять его в тыл. Потеряли мы тогда и младшего сержанта Ивана Пиманкина, связного майора Козлова.

К концу апреля все чаще и чаще в приказах комкора, в разговорах между бойцами звучало короткое слово — Брно. Каждый из нас знал: со взятием столицы Моравии откроется путь на Злату Прагу.

Вечером меня вызвал командир бригады полковник Сафиулин и лично поставил задачу: взять «языка». Контрольных пленных уже немало побывало в штабе, их. основательно «потрошили», но Нуртдин Сафиуллович хотел до мельчайших подробностей знать оборону города.

Я взял с собой Семена Ситникова, Федора Молчанова, Антона Глушкова и Николая Багаева.

Захватить пленного оказалось труднее, чем предполагали.

Линия обороны проходила на окраине предместья. Гитлеровцы были настороже. Периодически строчили из пулеметов, освещали местность ракетами. Приходилось «пахать» по-пластунски, действовать с предельной осторожностью, чтобы не наткнуться на охранение.