Впереди разведка шла
Шрифт:
Багаев то вырывался вперед, то отползал назад.
— В окопах фрицы беседуют, не спят, куроеды,— дышал мне прямо в ухо Николай.
— Возьми Глушкова и Молчанова, отползи вправо. Где изгиб траншеи, и жди сигнала. Дам зеленую ракету — забросай на изгибе пулеметный расчет. И быстро уходи назад. А мы с Семеном продолжим «роман» с немцами...
Как только раздались взрывы гранат и гитлеровцы, всполошившись, побежали по траншее к изгибу, мы бросились им вдогонку. Ситников свалил одного подножкой, поволок назад. Того, кто бежал впереди и оглянулся, пришлось пристрелить.
Собрались в условленном месте. Пленный
...Разведчики подобрались к окраине города. На дворе стояла ночь, а светло было, словно днем. Тысячи ракет и трасс расчерчивали небо, сплетая жуткую паутину. Обе стороны вели огонь прямой наводкой, с близкого расстояния, расстреливая друг друга почти в упор. Тяжелый гул орудий придавил город. Снаряды и мины долбили брусчатку, рвали асфальт. Раскаленный камень жег даже сквозь подошву армейских сапог. От едкого дыма першило в горле.
С первыми проблесками зари мотострелки бригады достигли восточной окраины Крал Поле, стали выходить к центру Брно. К штурмовым группам примкнули чехословацкие партизаны, подпольщики. У многих на рукавах были повязки с буквами «Р. Г.» — бойцы революционной гвардии. Отлично зная проходные дворы, они помогали ориентироваться в лабиринте узких улочек, выводили нас на фланги и в тыл опорных пунктов гитлеровцев.
Неописуемое ликование царило среди жителей Брно, встретивших своих освободителей. Везде флаги, лозунги, улыбки, цветы... Бойцы, отряхнув с себя пыль и вы-терев копоть с почерневших лиц, восхищались стройными башнями храма «На Петрове», ратушей, музеями, слушали близкие славянскому сердцу народные песни Моравии, смотрели лашские танцы.
Помню, как сожалели жители Брно, когда подразделения нашей бригады последними уходили из города. Но война есть война. Фашистский зверь находился при последнем издыхании, его следовало доконать.
На углу одного из домов висела эмалевая дощечка с названием площади по-немецки. Автоматчик рядовой Логинов соскочил с «тридцатьчетверки», прикладом вдребезги разбил указатель. «Баста! Капут Гитлеру!»— сказал Михаил. Ему дружно аплодировали восторженные горожане.
Я мчался на мотоцикле впереди колонны. Лицо обдувал теплый весенний ветерок. Настроение было приподнятое. Впервые за всю войну от нас, разведчиков, не требовали «языков». Они были уже не нужны. Навстречу колонне двигалась серо-зеленая масса пленных немецких солдат и офицеров. Те, что помоложе, брели пешком, седых и морщинистых фолькштурмистов везли на скрипучих телегах.
После форсирования Дуная в районе Мадьяровар к нам присоединился партизанский отряд «Смерть фашизму!» под командованием Евгения Антоновича Олесин-ского. Еще в феврале 1945 года капитан возглавил десантную группу, за подготовкой которой пристально следил Украинский штаб партизанского движения. Ближайшими помощниками Олесинского были подрывник Михаил Марченко, разведчики Михаил Баранов и Иван Водолазов, связисты Сергей Мордовцев и Мария Игнатова, врач Татьяна Катушенок. При десантировании не обошлось без курьезов: Баранова, бывшего учителя с Житомирщины, занесло во двор небольшого хутора, в котором вовсю гремела свадьба. Какой-то немец решил «осчастливить» судетку. Купол парашюта зацепился и повис на дереве. Михаил отстегнулся, прыгнул и попал прямо в... окно горницы, где шла свадьба. Публика оцепенела. Баранов дал для острастки поверх голов автоматную очередь и скрылся в темноте.
Кроме русских и украинцев в отряде действовали чехи, словаки, югославы. Находясь вместе с десантниками на броне боевых машин, они помогали водителям безошибочно ориентироваться на местности.
Марш проходил по двум направлениям. Левофланговые части должны были выйти на юго-восточную окраину Праги, а правофланговые — на юго-западную, чтобы перерезать гитлеровцам пути отхода.
Стояла весенняя, солнечная погода. Вражеская авиация нас почти не беспокоила: с воздуха корпус надежно охраняли советские истребители и штурмовики.
А в наушниках радистов все чаще и чаще звучал тревожный голос: «Руда Армада, на помоц!» Это был голос Праги, куда гитлеровцы бросили все силы на подавление народного восстания. Поэтому дорог был каждый час. Главным нашим девизом было — темп, темп и еще раз темп!
Части правого крыла продвигались стремительно, лишь на левом случилась трехчасовая заминка — мешала сильно укрепленная высота около Яромержице. Генерал Свиридов приказал охватить ее с флангов. В разгар короткого, но яростного боя появился генерал-полковник Кравченко — командующий 6-й танковой армией. Коренастый, плотно сбитый, черные, как смоль, волосы. Вскинув бинокль, командарм осмотрел вспыхивающую огнями высоту. Но все реже и реже доносились отзвуки разрывов.
— Не тот немец, не тот, Карп Васильевич.
— Да, воздух из него уже вышел,— кивнул головой Свиридов.
— А начинал бойко. Взять хотя бы Паулюса — глыба. Но и его мои хлопцы взяли в кольцо у Калача. А потом были Курская дуга, Днепр, вместе с чехами освобождал Украину, Венгрию, и вот — Прага.
Андрей Григорьевич достал из планшетки телеграмму.
— А это уже тебе адресуется. Можешь не читать. Со Звездой Героя поздравляю.
И два генерала расцеловались.
А в лощину приводили пленных. Кравченко, великолепно владевший немецким языком, обратился к офицерам:
— Зачем вы стреляете? Ведь это глупо — в Берлине подписана безоговорочная капитуляция. Я отпускаю вас. Идите и сообщите об этом своим солдатам.
Но немцы повели себя странно: вытянувшись в струнку, принялись упрашивать советского генерала оставить их в плену, иначе высшее начальство все равно поставит к стенке.
— Ладно, оставайтесь у нас. Набирайтесь ума,— командарм махнул рукой.
Капитуляция! Как долго мы ждали этого дня! Слезы, скупые слезы текли по лицам солдат. Многие кричали «ура», стреляли в воздух. Откуда-то появилась гармошка, в образовавшийся круг вскочили танцоры, зазвучали задорные песни. Сердца людей были переполнены счастьем и радостью.
Одними из первых ворвались в чехословацкую столицу разведчики майора Бабанина. Когда вошли в город, он был объят пламенем. У самого подножия памятника Яну Гусу чадил немецкий танк, который подожгла фаустпатроном юная пражанка. Легендарная фигура борца за народную правду вновь была окутана дымом, как от инквизиторского костра...