Врачебная тайна
Шрифт:
Конечно, он действовал вне закона, подключив старые связи. Но клиентке об этом знать совершенно необязательно.
– Так.
Она не помнила, чтобы подписывала именно доверенность. Но среди той горы документов, которые были скреплены именно ее подписью, вероятно, была и доверенность.
– Так вот никто вам не звонил посторонний. За исключением того звонка с автомата. Никто! Вы станете это отрицать?! – Он метнул в ее сторону бешеный взгляд.
– Не стану. – Алла Ивановна опустила голову и прикусила нижнюю губу, та
– Что но??? – взревел Зайцев. – Вы считаете, что мне больше делать нечего?!
У него сейчас было только одно дело. Дело всей его жизни, кажется. Он толком еще не разобрался, но, судя по болезненным спазмам в груди, так оно и было.
Он ведь… Он ведь всю жизнь шел именно к этому, именно эту женщину искал. А она… Она вдруг исчезла, исчезла, ничего не объяснив. И что ему теперь, отступиться?! Как последнему слюнтяю, предателю, подонку, просто взять и отойти в сторону, позволив Каверину творить его и ее судьбу? Спасибо большое! Он раз уже посодействовал, друга не спросив.
– Вы считаете, что мне делать больше нечего?! Что у меня больше нет клиентов?!
Пока, если честно, не было. Двое записаны, но на следующей неделе. Там было обычное дело – супружеская неверность. Весна не за горами!
– Не считаю. – Алла Ивановна замотала головой, стыдясь все сильнее своего глупого бабьего порыва.
Не надо было приходить. Вырядилась, как на смотрины, идиотка! Он же видит ее насквозь. И понял, что каждый элемент ее одежды несет в себе единственную функцию – соблазнять.
Стыдоба!!!
– Я полностью отработал ваши деньги, Алла Ивановна! Полностью! Ваш гонорар исчерпан. Я отработал!!! – начал он чуть тише, но как только Сашкина макушка скрылась за дверью, снова заорал: – Что еще???
– Я готова вам еще заплатить, – вдруг выпалила она и тут же начала соображать: а за что.
Он тоже задал ей этот вопрос.
– Ну… За то, чтобы вы… Чтобы вы со мной поужинали, – сказала она, и щеки тут же загорелись от стыда.
Так она не унижалась никогда. Даже Геральд – молодой, горячий и весьма привлекательный любовник – не мог похвастаться тем, что она перед ним заискивала. Докатилась, называется, вдова!
Зайцев, кажется, понял ее смущение. Он умолк, споткнувшись на каком-то слове, готовом вот-вот сорваться с его губ. Закрыл лицо руками на пару секунд, потом посмотрел на нее вполне по-человечески и произнес:
– Простите, я не могу.
– Не можете что? – она тут же снова взяла игривый тон. – Взять с дамы деньги или поужинать с ней?
– И то и другое, Алла Ивановна. – Зайцев тяжело опустился на место, надавил пальцами на глаза, будто видеть ее ему было больно.
– Понимаю, – вздохнула она с притворным сочувствием. – Профессиональная этика не позволяет и все такое, да?
– Да плевал я на этику, Алла Ивановна, – хмыкнул Зайцев и пустил в нее один из тех взглядов, от которых прежде любая готова была за ним по горячим углям пойти. – Просто… Просто, кажется, я люблю другую. Так-то вот. Влип я!
– Ясно.
Она подтянула ноги, одернула пониже подол юбки, не понадобился стильный фасончик, зря старалась, выбирая. С тоской представила, как придется сейчас снова тащиться по обледеневшему тротуару до остановки под пронизывающим ветром, нагнавшим к обеду снеговые тучи. За окном уже вьюжило. Встала и медленно пошла к двери.
– Знаете, Зайцев… – Алла Ивановна нежно погладила дверную ручку ладошкой, улыбнулась. – Невзирая на вашу грубость, я бы не хотела прощаться с вами на такой вот ноте.
– Я тоже. – Он виновато вздохнул, приложил руки к груди. – Простите меня ради бога! Просто все так навалилось. Простите еще раз! Если, не дай бог, что-то случится, то всегда рад.
– Воспользуюсь непременно. Но лучше бы уж ничего не случалось. – Она указала точеным подбородком в сторону приемной, где за дверью угадывалась подслушивающая Сашка. – Ваша девочка вызовет мне такси?
– Непременно. – Зайцев заорал в сторону двери: – Александра!
– Да, Алексей Сергеевич? – выскочила тут же Сашка, едва не зашибив гостью дверью.
– Вызови такси для Аллы Ивановны, оплати и проводи, как положено.
Та оживленно закивала, радуясь, что грубость Зайцева, кажется, на клиентке никак не сказалась. Вон как смотрит на него! Как на любовника: с нежностью и пониманием.
Ох уж этот Зайцев! Хорошо она сама устояла, хватило ума не втюриться. А то бы беда, пропала бы. И работу бы пришлось бросить, и сердце по кусочкам собирать.
Она, конечно, сделала все, как было велено. И такси вызвала, и клиентку проводила до машины, и деньги таксисту сунула. И даже ладошкой в начинающуюся метель помахала, но вряд ли ее кто видел. Это она так, уже для себя скорее. Типа, слава богу, что отделались. Сейчас она вернется в свою теплую, уютную приемную. Поставит чайник, и станут они с Зайцевым пить чай с шоколадными пирожными, за которыми она с утра завернула в кондитерскую по соседству. Она их просто обожала и Зайцева полюбить заставила, долго и настырно объясняя ему разницу между шоколадным бисквитом и земляничными вафлями.
Вот, а пока будут пить чай, она каким-нибудь путем постарается выведать у него причину его крайнего душевного волнения. Он ведь сам не свой сегодня явился. За одну ночь как будто лет на десять постарел. И седина вылезла, и морщины вокруг глаз обозначились, губы посерели. И ругался, она подслушала, с Анатолием Игоревичем – другом его – по телефону. Все какой-то номер машины с него требовал, а тот не говорил.
Выведать ничего не удалось. Зайцев столкнулся с ней в дверях. Наспех застегивая пуховую куртку с меховым воротником, еще вчера так ему шедшую, а сегодня делавшую его похожим на сельского фермера, он второпях обронил: