Враг для самого себя
Шрифт:
– Они там! – указал Патрик, прижавшись спиной к стене. Он покрепче сжал служебный пистолет и тяжело вздохнул, ожидая скорой стычки. Ему очень не хотелось применять оружие, но на кону была жизнь ребёнка, поэтому, тут моральные принципы могут уйти на задний план. Да и к тому же, подстрелить жестокого убийцу – дело благое.
Рик мигом подбежал к напарнику, мельком окинул глазами коридор, затем пошёл вперёд, держа наготове пистоле. Полицейских сопровождали усталые, порой весёлые, а иногда и хмурые лица, запечатлённые на больших картинах, сидящих в позолоченных рамках.
Местами
Они минули две спальни и санузел, прежде чем добрались до полуоткрытой двери.
Рядом со входом стояли внушительные старинные часы, нагнетающие атмосферу своим мерзким тиканьем. Буквально каждый сдвиг стрелки сопровождался щелчком. Старый механизм очень раздражал и не давал сосредоточиться, однако, сержант всё же взял себя в руки и приблизился к детской.
Изнутри тянуло краской вперемешку с бензином, словно кто-то облил им всю комнату. Из-за этого кружилась голова и способность мыслить притуплялась.
Рикорд обернулся к напарнику и подал жест рукой, как бы говоря: «я захожу, прикрывай меня».
Удивительно, но Патрику не понадобилось долгих объяснений, он всё понял с полуслова.
Вся трусость ушла на задний план, а сменило её другое чувство… Нет, это было нечто иное – долг. Всё же, эти люди не просто так попали в правоохранительные органы. У каждого из них была своя цель, но заключалась она уж точно не в больших деньгах и славе, а в чести и долге. Они оба хотели помогать людям, от того и пошли на эту опасную работу.
Сердца их стучали всё чаще, вырываясь из груди, словно бешенный зверь, которому перешли дорогу. Они бились в унисон, будто единое целое.
Напарники шли осторожно, у них не было права на ошибку, ведь цена её велика! Особенно, когда речь заходит о жизни и смерти.
Как только сержант ступил за порог комнаты, позади раздался громогласный «Дон!».
Патрик подпрыгнул от испуга, мигом развернулся на сто восемьдесят градусов и спустил тугой курок. Грянул оглушительно-гулкий хлопок. От внезапного выстрела Рикорд пригнулся. Пуля яростно вгрызлась в часовой механизм, взметнулась куда-то и просвистела в направлении комнаты. В детской разбилось окно. Кто-то ужасающе крикнул, затем, крик сменился глухим падением какого-то тяжёлого предмета. После чего, кто-то натужно захрипел от боли.
Сержант ошеломлённо посмотрел на Патрика, чертыхнулся и вскочил в помещение, в стиле крутых парней из боевиков девяностых годов.
Посреди комнаты, рядом с большой розово-голубой кроватью, стоял мольберт. На холсте просматривалась картина: девочка лет двенадцати смотрела прямо с холста на зрителя. Фон разделён на две части. Первая из них выглядит красивой, уютной и приветливой, а вот вторая – напротив – вся тёмная, гнетущая, безобразная и неприветливая. Казалось, будто в правой части всё гнило и чернело, а левая источала свет и доброту. Картина поразила Рика,
Полицейский попятился назад, чувствуя некий дискомфорт, но тут его ноги запнулись и тело повалилось на массивный дубовый стол.
Спина тут же взвыла от дикой боли. Позвоночник угодил прямо в край стола. По всему телу будто бы электрический разряд прошёлся, ненадолго парализовав служителя закона.
Бедняга охнул от боли, перевернулся на бок и тяжело выдохнул вставший в лёгких воздух.
– С-сержант, вы в порядке? – дрожащим голосом спросил Патрик, выглядывая из дверного проёма. Лицо его походило на мордашку суслика.
Старший по званию что-то недовольно пробубнил про себя, а потом ответил:
– Жить буду. – В голосе его явно не было удовлетворённости. Конечно, мало приятного, когда твой хрупкий позвоночник встречается со столь крепким предметом.
И вот, когда сержант начал приходить в себя, когда тело вновь стало слушаться его, он постарался приподняться. Краем глаза он заметил два тапочка разного цвета: один розовый, а второй фиолетовый.
Полицейский через боль поднялся на ноги и тут же оббежал стол, затаив от страха дыхание. Сердце его едва ни остановилось от ужаса.
Перед ним лежала маленькая хрупкая девочка в луже собственной крови. Её белое платье было перепачкано кровью, волосы слиплись, а из головы продолжала медленно течь красная жидкость.
– Патрик, быстро сюда! – надрывая горло прокричал сержант. Он склонился над ребёнком, взял её худую ручку и начал прощупывать пульс. Не теряя лишнего времени, полицейский оторвал от рукава рубашки приличный кусок ткани, затем аккуратно приподнял голову девочки и обмотал вокруг раны ту самую ткань, чтобы остановить кровотечение.
Патрик забежал в комнату с готовым к бою оружием. Глаза его бегали по комнате в надежде застать убийцу, но… кроме напарника и ребёнка, никого в помещении не было.
Взгляд новичка скользнул к ножке стола, на которой виднелись кровавые пятна. Он хотел было что-то сказать, но сержант прервал его.
– Проверь окно! – рявкнул он, держа бессознательное тельце.
Напуганный новичок перевёл взгляд на открытое окно из которого задувал прохладный ветерок, колышущий занавеску. На улице вечерело, сквозь чёрные тучи, в некоторых местах, проглядывалось зарево. Где-то там, за плотными тучами царило умиротворение на фоне творящегося безумия.
Эта картина ввела в ступор молодого полицейского, заставив его помедлить.
– Да не стой столбом! – снова обрушился Рикорд, словно лавмна, крича на своего напарника. – Эта тварь должно быть выпрыгнула в окно, подстрели его!
Патрик словно стрела подлетел к окну. Он судорожно осматривал местность, стараясь найти беглеца. Но, что-то подсказывало ему, что никого здесь нет. Да и прыгать с такой высоты не безопасно, можно вполне реально сломать ноги. Хотя, не стоит недооценивать жестокого убийцу, чёрт знает, что творится у него в голове. Такой и с пятого этажа может спрыгнуть, да ещё и не сломает себе ничего.