Враг Короны
Шрифт:
— Что это за вой? — в голосе Медведя, трусостью не отличавшегося, можно было разобрать едва заметную дрожь.
— Ветер завывает, — сказал Сварог. — Ветер, который здесь не стихает никогда. Плюс полное отсутствие стекол в окнах.
— Я лучше снаружи подожду, — помявшись на пороге, заявил Монах, развернулся и вышел на улицу. Видимо, это решение стало результатом нешуточных внутренних борений.
Сварог пожал плечами, но уговаривать не стал. Не до того. Предстоящая встреча с Визари было важнее религиозных метаний какого-то воришки. Они с Медведем, едва поспевая за Щепкой, поднялись
— Сюда, — Щепка прошла в открытую настежь дверь, изуродованную изнутри так, словно ее пытались изрубить топором на щепу, да что-то вдруг помешало, прервало на полпути к победе.
Последовав за спутницей, они попали в просторный зал со сводчатым потолком, с выложенным шестиугольными каменными плитами полом. В дальнем краю темнела распахнутая пасть огромного камина.
В зале царила полутьма — стрельчатые оконца не давали много света, очень уж узкими они были, кошка разве что пролезет, хотя и довольно высокими. И все до единого забраны решетками. А одно окно закрывала плотная бордовая гардина с потрепанными кистями. Ветер шевелил ее складки и, казалось, что за ней кто-то прячется. Эффект был настолько правдоподобным, что Босой Медведь тотчас вознамерился проверить: отдернул занавесь рывком и тут же отступил на шаг, держа наготове нож-складень.
За гардиной, разумеется, никого не оказалось.
— Убежище, — буркнул Медведь, складывая нож, но далеко не пряча. — Это чье-то логово, как пить дать. Вроде того, что возле Мышиного склада на Хромом Мысу. Им редко кто пользуется, но все же оно не пустует. И тут, смотрю, факелы приготовлены, занавеска висит…
Щепка тем временем прошла в другой конец зала, отворила полукруглую невысокую дверцу в стене и шагнула в темный проем.
— Эй, а ты куда еще?! — крикнул Сварог. Голос ударился о стены, и эхо заметалось под сводами замка.
— Я ненадолго. Скоро вернусь. Ждите, — сказала она. И исчезла во мраке. В этом зале не требовалось напрягать голосовые связки, чтобы докричаться, акустика была прекрасная.
— Может, все-таки пойдем за нею? — предложил Медведь.
— Не стоит, — сказал Сварог, поразмыслив. — Мы гости, будем вести себя соответственно. Мало ли зачем даме нужно немного побыть в одиночестве… Да и, кажется, она здесь уже бывала, и не раз. В общем, думаю, она знает, что делает, а мы ей вроде как доверяем…
— Кто говорит про недоверие! — Медведь возмущенно взмахнул рукой. — Но вдруг случится что…
— Это вряд ли, — Сварог, закурив, подошел к окну. Чувство опасности молчало, как партизан в застенках. Да и, в самом деле, отчего-то он доверял Щепке. При всех ее взбалмошности, необычности и недомолвках — доверял почему-то, вот и все…
А за окном близился закат. Из-за гор поднималось закатное зарево, прорезанное полосами облаков, окрашивая в багровые тона склоны, вершины, заснеженные пики.
— Смотрите-ка, атаман!
Сварог обернулся на встревоженный голос Медведя. Тот сидел на корточках и показывал рукоятью складня на центр шестиугольной плиты. Подойдя, Сварог наклонился и разглядел вырезанный
— Ну и что? — нахмурился Сварог.
— У Папраша Кривое Ухо была в точности такая же татуировка на плече. Ну, очень похожая. И он рассказывал, что это не что иное, как…
Оба одновременно обернулись на звук — сильный хлопок и шипение. Это в камине вспыхнули лежавшие там обгорелые дрова и в два счета запылал сильный огонь.
— Колдовство… — Медведь хотел сплюнуть на пол, но удержался в последний момент.
— Оно, родимое, — согласился Сварог. Чувство опасности по-прежнему молчало… и как тут было не вспомнить, что и оно, бывало, подводило — в особенности когда начинаешь доверяться магии на все сто. И вполне возможно, что замок прямо-таки переполнен смертельной опасностью — но угрожает она, скажем, не лично Сварогу, а его непутевым спутникам. Или, допустим, в недрах мрачного сооружения скрываются некие силы (причем не обязательно колдовские, господа!), которые в настоящий момент не имеют никаких недобрых намерений. Вот именно — только в настоящий момент. А что случится через минуту, одному богу известно…
Он поднял голову.
С потолка свисал сделанный из тележного колеса светильник со множеством толстых, оплавленных свечей по кругу; и вот эти-то свечи принялись загораться одна за другой. А тут еще порыв ветра, ворвавшись в окна, заставил развеваться бордовую гардину.
— Не зря наш Монах не пошел сюда, он чернокнижье чует за версту, — послышался шепот Монаха.
— Отставить панику, — сказал Сварог, кладя руку на рукоять шаура. — Просто нам включают свет, а то скоро темнеть начнет.
— И кто включает? Щепка? — спросил Медведь, но остался без ответа.
Иллюминация продолжалась. Последовательно вспыхивали и факелы на стенах, будто сработал фотоэлемент. Или же, выражаясь сообразно обстановке, будто невидимый слуга, по причине надвигающихся сумерек, подносит к ним лучину. В зале становилось все светлей. Ничего нового при усиленном свете не открылось, разве что лучше стало видны трещины на плитах пола, копоть от факелов на стенах и ржавчину на оконных решетках.
А потом открылась та самая невысокая дверца, неизвестно куда ведущая, и появилась Щепка.
Хотя и не сразу они с Медведем ее узнали.
Дело даже не в том, что она переоделась — сменила дорожный костюм коммивояжера на наряд, в здешних краях Сварогом увиденный впервые: малиновые шаровары, высокие, до колен, сапоги с завязками, алую куртку с высоким стоячим воротником. Лоб стягивала широкая лента из прозрачного алого шелка, завязанная на затылке, и концы ленты спадали на грудь, доставая до пояса. А на пальцах обеих рук появились перстни… Нет, вовсе не в одежде было дело. В серой и незаметной мышке, которую исключительно по биологическим признакам можно было причислить к женскому полу, переменилось буквально все. Спина распрямилась, походка стала широкой и упругой, уверенной, смотрела она теперь прямо — с вызовом и гордостью. С превосходством мудрости, ежели так можно выразиться, смотрела она. И теперь выглядела старше, выше ростом, опытнее…