Враг моего отца

Владимирова Анна

Когда за окном раздался звук открывающихся ворот, сердце забилось с непривычной скоростью.

«Свет, камера, мотор…», — прошептала себе под нос.

Отец, как обычно, зашел с мобильным у уха, но при виде меня улыбнулся, не прекращая разговаривать. Как всегда одет с иголочки — костюм, пальто, снежная крошка в волосах сливается с частой сединой. Ему в следующем году пятьдесят, но это не мешает ходить вокруг нас разным слухам. В первые годы пришлось натерпеться. И правда — мало ли ушлых молодых девчонок, готовых прыгнуть в постель своим покровителям, пусть

и в возрасте? Тем более за ним до сих пор бегали женщины и младше меня…

Отец разулся, чмокнул меня в щеку, я подняла вверх палец, давая понять, что есть разговор — мы давно с ним наладили невербальные символы, иначе и я, и он могли уйти в работу с головой.

— Михалыч, дочь ко мне взывает, — нахмурился он трубке и, выслушав ответ, отбил звонок. — Я весь твой, — устало выдохнул он и принялся снимать пальто. — Дикий день, все в мыле с этой поставкой. Знаешь, знал бы, что так тяжело будет — наверное, не ввязывался бы.

Он говорил, а я следила за каждым его движением и глупо улыбалась. Ввязался бы. Совершенно точно, иначе не был бы Рамилем Куваевым. Часто сомневался, пересчитывал, работал, как проклятый, но в итоге достигал цели. Я знала, что своими сомнениями он делится только со мной.

— А если отбросить твои переживания? Давай повешу, — подхватила его пальто, — как движется?

— Хорошо, — улыбнулся он. — Просто я хочу в отпуск…

— А я тебе говорила…

— О чем ты хотела поговорить?

Во рту пересохло под его пристальным взглядом, но тут зазвенел мобильный, и я, извинившись, бросилась на улицу встречать доставку еды. Когда вернулась, он уже стоял у кофеварки:

— Кофе будешь?

— Буду.

— Ого, — оглядел он мои пакеты.

— Пап, я сегодня хотела познакомить тебя со своим… — И тут я осознала, что так сразу назвать Багратова «своим мужчиной» мне не удается. Все таланты актрисы не помогали. — С одним мужчиной. Он… В общем, между нами все серьезно.

Очень серьезно.

Отец стоял, повернув ко мне голову, и настороженно хмурился.

— Сегодня?

— Да. Он приедет вот-вот…

— Хорошо, — поборол ступор. — Если ты хочешь, чтобы мы познакомились…

— Да, он просил, — я принялась шуршать пакетами, стараясь не сильно показательно шлифовать напряженную колючую тишину между нами.

Сказать ему, что бросаю съемки, решила позже. Когда Багратов уедет. Оставалось только создать основательную иллюзию отношений с моим врагом для такого моего шага.

Отец разливал кофе, поглядывая на меня, а я накрывала на стол.

— Надеюсь, ты голоден? — как ни в чем не бывало поинтересовалась я.

— Предлагаешь поесть сейчас? — усмехнулся он по-доброму, и у меня защемило в груди.

Что же между ним и Багратовым-старшим произошло? Не верилось, что мой приемный отец мог кого-то обидеть. Я опомнилась, что смотрю ему в глаза уже какую секунду и просто молчу.

— Крис, что случилось?

Я задышала чаще. Когда он так спрашивал, рефлекс сказать ему все едва поддавался контролю.

— Я боюсь, — призналась честно.

Он улыбнулся и обнял меня, а я старалась не

цепляться за его плечи уж слишком обреченно. Но только он мог вот так разоблачить меня, содрать все маски и успокоить. Сейчас так хотелось, чтобы он успокоил.

— Может, пошлем этого твоего мужчину сегодня лесополосой, откроем вина… пока ты не перестанешь бояться новых отношений? — и он поцеловал меня в макушку.

Точно также он вытопил из меня всю боль и горечь разочарования после предательства Ромы: объятия, поцелуй в макушку, вино, теплый плед и Джармуш.

— Я уже согласилась… — Тут надо бы оправдать как-то «свой выбор», но сил не было.

— Давай я пошлю?

— Нет-нет… — решительно выпуталась из его рук. — Он не безнадежен. Вот увидишь!

Пусть теперь Багратов старается, раз затеял весь этот фарс! Легок на помине — у меня тут же затрезвонил мобильный.

— Выглядишь отлично, — подбодрил отец, когда я направилась к двери. Даже если он не приехал еще, говорить с ним при отце не представлялось возможным.

— Кристина, я у ворот.

Я сразу же отбила звонок и выскочила на улицу без куртки, о чем сразу пожалела. Ветер поднялся нешуточный, а крупа обернулась полноценной метелью. Я проскакала по скользкой дорожке к калитке и обхватила заледенелую ручку:

— Чертов Мстислав, принесло же тебя в такую погоду, — ругалась, отчаянно дергая калитку, но та, похоже, примерзла.

— Я все слышу, — послышался смешок из-за нее. — Отойди — толкну.

Вскоре он уже стоял передо мной — черное пятно на белом, как дурное знамение. Сверлил своим темным опустошающим взглядом пару секунд, потом вдруг подхватил под локоть и бесцеремонно потащил в дом:

— Какого ты раздетая бегаешь? — возмутился глухо.

— Забыла обо всем, как ты позвонил. Я же в тебя без памяти влюблена, как ты хотел!

— Можно не без памяти, — развернул к себе на крыльце.

— Я не представляю, как ты собираешься играть эту роль сейчас, — меня уже изрядно колотило то ли от холода, то ли от адреналина. — Или не дают покоя звездные лавры?

— Сыграем, Кристина, — наклонился он ко мне вплотную, — вранье на публику — не такое уж и сложное искусство.

Я еще не сталкивалась с такими людьми, хотя перевидала всяких на своем коротком — двадцать три года — веку. Мстислав старше меня не на десяток лет — на жизнь. И, надо признаться, стало интересно, что с ним произошло, что довело его до такого отношения к миру. Он — властелин жизни, а все остальные для него — лишь средства достижения цели.

— Кристина! — двери открылись, являя мне обеспокоенного отца. — Заболеешь! Проходите, — он посторонился, пропуская нас.

Только сейчас заметила, что Мстислав в другой руке держал увесистый пакет.

— Мстислав Багратов, — протянул он руку отцу, а после рукопожатия пакет, — это к ужину.

Ни один мускул на его лице не дрогнул, только от взгляда могла воспламениться деревянная обшивка стен дома.

— Рамиль Куваев, — вроде бы не заметил ничего отец и приветливо улыбнулся, отвечая на рукопожатие. — Проходите.