Враг моего врага
Шрифт:
Виктория Сергеевна в его, Мокрушина, глазах была весьма привлекательной женщиной, находящейся в лучшем, цветущем возрасте. Единственное, пожалуй, что стоило бы чуточку подправить, скорректировать, будь он, к примеру, портретистом, нанятым изобразить эту женщину на холсте, так это несколько тяжеловатый подбородок, который выдает в ней властную, крайне волевую особу.
Одна только мысль о предстоящей трапезе, о поедании блюд, приготовленных из различных морепродуктов, которые обычно заказывает здесь «докторша», вызывала у Мокрушина легкий приступ тошноты. Вот почему, зачем, спрашивается, она периодически таскает его в этот суши-бар? Он уже
Месяца полтора назад – а пожалуй, что и несколько раньше, когда он еще лежал в госпитале с загипсованной ногой – у него случился странный психический сдвиг. Приносит ему медсестричка как-то покушать в палату; еда на подносе, обед подается прямо в койку. Ну и вот. Однажды он поймал себя на том, что вместо карбонада у него на тарелеке лежит… окровавленный шмат человечины. Кусок поребрины, вырезанный, вырубленный из еще недавно живой плоти… Отхваченный то ли осколком, то ли тесаком. А может, и малой саперной лопаткой… И с того дня это кошмарное наваждение его более не покидало. Он какой-то частью рассудка понимал, что его «глючит», что ему приносят нормальную, полезную, вкусную еду. Но ничего со своим разыгравшимся воображением поделать не мог. То ему привидятся дымящиеся кишки. То – вместо глазуньи – выдавленные, таращащиеся на него глаза. То еще какая-нибудь окровавленная человеческая требуха… Он почти перестал есть, потому что, стоило хоть что-нибудь запихать в желудок, сделать несколько глотательных движений, как его тут же выворачивало наружу. Да так основательно выворачивало, что от мучительных спазмов в желудке просто не было спасения. Таким образом, прием пищи быстро превратился для него в ужасную, мучительную процедуру…
Его осматривали какие-то медицинские светила. Ему давали лекарства, кололи какой-то хренью, ставили капельницу. Но чувствовал он себя все хуже и хуже. Терял в весе стремительно, как страдающая анорексией девушка, мечтающая стать топ-моделью.
Так продолжалось вплоть до того дня, когда им занялась Виктория Сергеевна. Где и когда с ней познакомился генерал Шувалов, кто ему ее посоветовал в качестве «лучшего специалиста по экстремальной психиатрии», а также почему начальство решило в данном случае обратиться именно к этой «докторше», осталось для Мокрушина тайной.
Кстати, на первых двух сеансах, по ходу которых ВС вводила своего нового клиента в гипнотический транс, присутствовал сам Сергей Юрьевич. И это было понятно: многое из того, что могла узнать в ходе гипносеансов эта женщина, составляет государственную тайну. Определенно, ВС имела какие-то завязки по части «органов». Будь иначе, ее просто бы не подпустили к Рейнджу, каким бы она ни была классным специалистом. И еще важный момент. В ходе всех последующих сеансов, проходивших либо в ее офисе возле «Сокола», либо на квартире, рядом всегда находился один из опекающих Мокрушина сотрудников, вооруженный видеокамерой.
Ну и вот, возвращаясь вновь к теме «гадких морепродуктов». Однажды, года три тому назад, Мокрушин основательно траванулся в одном из столичных суши-баров. Температура под сорок, рвота… его даже в «склиф» повезли на «Скорой». Ничего, все обошлось: промыли, прочистили желудок, и уже на следующий день он был в полном порядке. Тем не менее после того случая в суши-бары он – ни ногой! Наверное, где-то в мозгу эта инфа отложилась. Сложно судить, докопалась ли ВС до истинных причин той психопатологии, которая развилась у ее пациента. Поняла ли она, что именно послужило «спусковым крючком», какое событие активировало болезненные процессы в мозгу вверенного ее заботам товарища? Сложно сказать. Но одно Рейндж понял наверняка. Она откопала где-то в его черепной коробке ту историю с отравлением в суши-баре. А далее, действуя по принципу – «клин клином вышибают» (или же – «лечите подобное подобным»), выбрала соответствующую методику, коей и придерживалась.
Результат, надо признать, налицо: теперь уже еда не вызывает в нем кошмарных ассоциаций, как это было совсем недавно. Да и сами эти походы в суши-бар сейчас уже не порождают столь сильных и неприятных ощущений, как это было, к примеру, месяцем ранее…
Официант поставил ирисы в высокую тонкую вазу. Затем принес кофе для Мокрушина и стакан апельсинового сока для его спутницы.
Застыл возле столика, выжидательно посматривая то на мужчину, то на женщину.
– Любезнейший, у нас раздельный заказ, – сказал Мокрушин. – Мне… я бы отведал бифштекс! Такой, знаете ли, непрожаренный – с кровью! Ну а для затравки… Принесите-ка графинчик водки, малосольных огурцов и мелко нарезанную луковицу с кусочком черного хлеба!
– Э-э-э… извините…
– Это была шутка, – сказала Вероника Сергеевна. – Подайте все то же самое, что мы заказывали в прошлый раз.
Когда официант оставил их наедине, она негромко произнесла:
– Вы бы сняли очки, Владимир Алексеевич. Или боитесь показать мне глазки? Они что, опять у вас красные, как у кролика?
Рейндж снял очки, сунув их в нагрудный кармашек свитера. Несколько секунд смотрел ей в глаза… И, как это обычно случалось, «докторша» успела даже за такое короткое время заглянуть в его внутреннее пространство, что-то там высмотреть, сделать какие-то выводы для себя…
– Неплохо, – сказала она. – Определенно, вы сделали большие успехи.
– Красивое платье. – Мокрушин хотел сказать совсем другое, но почему-то вместо заготовленных слов с языка сорвалась банальность. – Оно вам очень идет.
– Спасибо. К этому платью полагаются туфли, – заметила она. – Но вы уж извините, переобуваться не стану.
– Это вы меня простите… Но все же не могу не спросить. Скажите, Виктория Сергеевна. Вы так оделись, потому что у нас сегодня последняя встреча?
– Нет… Конечно, нет. После встречи с вами я отправлюсь на одно мероприятие. У меня не будет времени, чтобы заехать домой и переодеться. Отменить это наше свидание я была не вправе. Устроит такое объяснение?
– Вы очень, очень прямой человек. Вы всегда режете правду-матку в лицо?
– Почему же? – Она сделала глоток сока. – Врать я тоже умею. Просто надо понимать, кому ты врешь и с какой целью. Иногда бывает, что проще и выгодней сказать чистую правду.
– Значит, вы здесь… я имею в виду сегодняшний день… Потому что вам платят деньги? Следовательно, вы, будучи ответственным человеком, профессионалом, должны отработать свое «от и до»?! – В его словах прозвучала горечь. – Впрочем, я сказал ерунду. Нервничаю… Вы уж извините! Послушайте… Неужели мы с вами больше никогда не увидимся?! Нет?
– У вас во вторник медкомиссия, – чуть понизив голос, сказала она. – Я свое мнение высказала… Кому нужно. Вам я тоже сказала все, что хотела и могла сказать. Повторюсь: вы еще не вполне здоровы, но близки к тому, чтобы прийти в норму. За вами по нашей части будет наблюдать другой специалист. Увидимся ли мы еще когда-нибудь? Такой возможности, конечно, я не отрицаю, всякое в этой жизни случается. Но вы, как человек бывалый, должны понимать: мы существа из разных галактик. И потому вероятность нашей встречи в неформальной обстановке близка к нулю.