Враг народа. Академия красных магов
Шрифт:
— Можете отмереть и сесть, — милостиво разрешил Рогозин.
Воздух тут же наполнился скрипом скамеек, стоявших одним длинным рядом. Вся наша группа послушно села, напоминая из моего угла стаю синиц на ветке.
— Что такое, — обвел студентов глазами Рогозин, — магический бой?
Ответ пришел в голову сам — из учебника, который я читал в поезде и автором которого был он. Собственно, это и была первая фраза его учебника.
— Магический бой, — сказал я, отжимаясь, — это русская рулетка.
Рогозин неторопливо повернул голову ко мне.
— Правильно, — кивнул он. — Еще пять отжиманий.
— Сейчас-то
— Да просто так. Нравишься ты мне, — шрам снова пополз по щеке, словно растягивая его ухмылку до самого уха.
Лучше бы он показывал свою симпатию как-то по-другому. Голицын рядом открыл рот, собираясь что-то злорадно вякнуть, но сразу же его закрыл, видимо, решив не увеличивать время разминки.
— Магический бой, — Рогозин опять отвернулся к ряду скамеек, — как русская рулетка. Точно не знаешь, кто выпадет и что противник может. В любом бою у кого-то есть преимущество в атаке, а у кого-то — в обороне. Преимущество и в том, и в том дает превосходство, а это — залог победы…
Слушая, я чуть не сбился со счета — что-то интересное всегда вытесняет из головы что-то рутинное. Тело продолжало отжиматься само, пока мозг ловил каждое слово.
— Цель наших занятий, — продолжал Рогозин, — чтобы вы добились превосходства над любым противником. А чтобы добиться превосходства, надо знать свои сильные и слабые стороны. И слабости надо уменьшать…
Наконец закончив отжиматься, я поднялся с пола и присоединился к остальным, сев между подвинувшимися Генкой и Розой. Одарив нас парочкой колючих взглядов, Голицын отправился в другой конец скамеек к Еве Островской.
— Все, что вы еще не умеете, — это сила вашего противника, — вещал наш преподаватель. — Проще говоря, ваши слабости — его сила…
— Федор Рогозин — герой германской войны, — зашептал Генка рядом, чуть ли не с восхищением глядя на него. — Говорят, получил там удар сильным проклятьем прямо в лицо. Так шрам и остался…
— Тоже хочешь отжаться? — вдруг повернулся к нему Рогозин.
Генка быстро мотнул головой.
— Стратегия — то, что знаешь заранее, — возобновил урок Федор Юрьевич. — А тактика — то, что решаешь по ходу боя. Если хотите победить, нельзя полагаться только на тактику. Вы должны знать заранее, как это сделать. Начали бой — оцените силу и найдите слабости противника, прикройте свои, используйте чужие и никогда не полагайтесь на удачу. Вот и вся стратегия превосходства.
На несколько секунд спортзал погрузился в тишину. Рогозин неспешно прошелся глазами по ряду скамеек, будто постукивая каждого студента по голове, чтобы его слова получше осели.
— Но хватит теории, — татуированная ручища небрежно махнула, словно отбрасывая прочь нечто ненужное, — тут вообще-то практика, вот ей и займемся. По итогам практического экзамена у нас отличились четверо студентов, так что устроим два показательных спарринга. Скворцов, — вызвал он.
Генка, слушавший всю речь с восторгом, выскочил к нему чуть ли не вприпрыжку.
— И, — Рогозин пробежался глазами по скамейкам, — Островская…
Ева вышла следом, чеканя шаг, как солдат на плаце.
— Мне что, бить девушку? — друг заметно растерялся.
— Для тебя я не девушка, а маг! — отрезала она, глядя на него так, словно готовилась растерзать.
— Наденьте защиту, — невозмутимо произнес Рогозин.
Они послушно направились к ящикам в углу, где лежала сверкающая броня. Со стороны похожая на тонкие металлические пластины для спины и груди, она тем не менее была довольно легкая и, в принципе, не сковывала движений — лишь чуть-чуть жала на плечи. Не самая большая цена за возможность обойтись без увечий.
— Защита будет фиксировать урон, — сообщил преподаватель, наблюдая, как они натягивают броню, — и выведет участника из боя, когда посчитает урон смертельным. Очень рекомендую поставить хотя бы покров, чтобы этого не случилось с первого же удара… А теперь прошу, — татуированная рука показала на нарисованный в центре зала круг.
Будущие соперники, закрепив на себе защиту, молча зашагали туда. Генка, так ждавший шанса с кем-нибудь подраться магией, теперь казался чуть-чуть обескураженным. Ева же косилась на него с явным желанием свернуть ему шею.
— Считайте, что это не спарринг, а война, — напутствовал их Рогозин, еще больше сбивая с толку одного и распаляя вторую. — И ваша цель — уничтожить противника…
Студенты на скамейках растерянно переглянулись, явно не ожидая такого от урока. По-моему, вместе с лицом в той войне ему чуток повредили голову.
— Так что не бросайте все ресурсы сразу в атаку, — продолжал наш преподаватель. — Зачем переходить на серьезную магию, которая может вас истощить, если вы способны победить в рукопашную? Начините с нее, чтобы оценить силы противника…
— Я не хочу бить девушку, — подал голос Генка.
— Да я тебя сама побью! — процедила Островская.
Чуть прищурившись, он посмотрел на нее, наконец увидев за девушкой соперника.
— Ну раз так, то ладно, — в его голосе прорезались боевитые нотки.
— Ну раз с галантностью покончили, — насмешливо прокомментировал Рогозин, — начали!
Мгновенно два сжатых кулака налились сверкающие синевой. Как фурия, Островская ринулась в бой, собираясь зарядить Генке этим сиянием прямо в нос. Он ловко уклонился, а в следующий миг знакомое синее свечение густо окутало все его тело — правда, не такое же яркое, как вокруг его кулака: похоже, основная магия сейчас была именно там. Следом сияние обволокло и его соперницу — заметно бледнее и тоньше, чем у него. Хотя заметно это, как я уже понял, было только мне. Видимо, это и есть покров, о котором я читал в учебнике — чистая энергия, идущая на защиту тела.
Генка увернулся от еще одного удара в голову и, изловчившись, нанес свой. Сияющая синева ее покрова смешалась со свечением его кулака — они слились в одно яркое синее пламя, словно выясняя, кто сильнее. А затем ее броня чуть заалела, фиксируя урон. Рыкнув как разъяренная тигрица, Островская таки зарядила Генке в лицо — и его броня тоже слегка покраснела, только подогрев его азарт.
Кулаки продолжали безудержно летать с двух сторон, время от времени достигая цели. Не будь у них покровов, уверен, урон уже бы был близок к смертельному. Зная, что никто не увидит синеву на моей ладонь, я сжал руку в кулак — и свечение охотно его обняло. Но как распределить это сияние по всему телу, я пока не понимал — оно двигалось с ладони на кулак и обратно, однако не перемещалось дальше. Если все, что я не умею, — сила моего соперника, то я невольно дарил этому гипотетическому сопернику слишком много сил.