Враг народа. Академия красных магов
Шрифт:
Обогнув очередные кусты, мы побежали мимо полянки, где на небольших ковриках причудливо и очень глубоко выгибались с десяток девушек, выставляя навстречу всем пробегающим обтянутые светло-синей тканью округлости. Это местечко мне уже казалось заколдованным — бежавший перед нами парень, засмотревшись, неуклюже врезался в дерево, Генка едва не запнулся о сук на тропинке. Девчонки даже не повернули головы, чтобы посмотреть на своих жертв, продолжая целеустремленно изгибаться — стоя лицами к центру полянки, а спинами ко всем желающим поглазеть.
— Одного
— Ну, — усмехнулась бегающая рядом Роза, — видимо, девушки здесь умнее, чем кажутся.
— По себе судишь? — полюбопытствовал я.
— Ты тоже, между прочим, девчонка, — вставил Генка.
— Ладно, скажу, как есть, — с внезапным ехидством отозвалась она и даже приложила руку к груди. — Просто девушки уже поняли, что у тебя, — ее черные глаза кольнули по мне, — дурной характер, а у тебя, — она повернулась к Генке, — дурная голова…
Такое заявление заслуживало ответа. Следующие полчаса в основном в тренировочных целях и немного из вредности мы гоняли ее по парку, невзирая на жалобы и возмущения, пока она не начала дышать как поезд, отходящий от полустанка, и спотыкаться на каждом камушке. После чего мы сбавили темп, а вскоре и вовсе перешли на прогулочный шаг, решив не отбивать у подруги желание заниматься с нами, которое, судя по ее запыхавшемуся лицу, и так заметно ослабло к концу пробежки.
— Вообще-то я рад, что ты с нами, — на всякий случай сказал я.
— И я, — тут же кивнул Генка.
— Я заметила… — ворчливо выдохнула Роза.
Уже неспешно мы направились обратно к общежитиям, наслаждаясь солнцем и теплом первых осенних дней. Песчаная тропинка, петлявшая среди зелени, внезапно вывела к фонтанчику с мраморной статуей читающей девушки, засмотревшись на которую, теперь уже и я невольно сошел с пути — прямо в мокрую траву.
— Мне одному кажется, — спросил я, стряхивая росу с ног, — или она похожа на Нину?
— Тебе она что, уже везде мерещится? — фыркнул Генка.
— Тактичность, — напомнил я.
— Тебе не кажется — ответила Роза, задумчиво рассматривая мраморную девушку. — Это ее покойная мать, а фонтан подарил академии ее отец. Но там какая-то запутанная история. Я не поняла, то ли она не была его женой, то ли была не его женой… К слову о тактичности, — с легким нажимом добавила она, — Лара сказала, у Нины не спрашивать. И вас двоих об этом предупредить. Особенно тебя, — она поймала мой взгляд.
Вскоре мы вернулись к академии. Друзья разошлись по общежитиям, а я, сообщив, что займусь медитацией, и не став уточнять, что, вероятно, не один, направился к пруду. Несмотря на яркое солнце, плотный слой тумана обволакивал стоящую за мостиком скамейку, скрывая ее от любопытных глаз. Улыбаясь, я шагнул прямо в это невесомое мягкое облако, и оно послушно пустило меня внутрь, открывая взгляду все, что раньше было скрыто.
На скамейке с закрытыми глазами сидела Нина и, развернув ладони, плавно выпускала с них новые клубы.
— Привет, — сказал я.
Она открыла глаза, улыбнулась в ответ и молча кивнула на другой конец скамейки, а затем снова сомкнула веки — будто погружаясь куда-то глубоко, то ли в туман, то ли в саму себя. Я подошел и сел — чуть поближе, чем показала она.
Некоторое время между нами царила тишина. Не отвлекаясь, Нина ровно и спокойно дышала, и аккуратная русая коса, привычно перекинутая на грудь, размеренно поднималась на каждом вдохе и опускалась на выдохе, пока с изящных девичьих ладоней неторопливо рождались облачка тумана и повисали в воздухе, делая завесу вокруг еще гуще, словно растирая мир до мутных очертаний. Лишь ее коралловые губы не теряли в этой дымке яркости.
— Ты пришел полюбоваться, — вдруг, не открывая глаз, заговорила она, — или все-таки помедитировать?
— И то, и то, — невозмутимо отозвался я. — Но медитировать я еще не умею.
Уголки ее губ слегка подскочили вверх.
— Это несложно, — сказала Нина. — Прими удобную позу, закрой глаза и постарайся расслабиться…
Слушая, я откинулся на скамейку и закрыл глаза.
— Дыши спокойно, — мягко, будто убаюкивая голосом, приговаривала она, — отбрось ненужные мысли, сомнения, тревоги… Чувствуй себя не по частям, а целиком… Чувствуй, что ты кусочек мира вокруг… Чувствуй, что ты и есть весь мир…
Она замолчала, словно давая мне все это прочувствовать. И неожиданно меня действительно захватило. Совсем скоро я услышал то, на что с шумящими в голове мыслями обычно не обращаешь внимания: легкий ветерок, скользивший по глади пруда, шелест травы у наших ног, дыхание, слетавшее с ее губ. Я будто был везде и сразу — такой же невесомый, как воздух вокруг. Казалось, раскинь руки — и можно взлететь…
— Надеюсь, ты не уснул, — раздался девичий голос рядом, вмиг вбирая в себя все звуки.
— Нет, — я с улыбкой открыл глаза.
Тоже их открыв, Нина сейчас, чуть склонив голову, смотрела на меня.
— Как я уже говорила, если часто заглядываешь в чужие эмоции, нужно учиться контролировать свои. Это полезно и для нашего дара, и для стихии в целом…
Она снова отвернулась к своим распахнутым ладоням, с которых все еще клубился туман — плавно и безмятежно, будто в такт ее дыханию.
— А от чего зависит стихия? — спросил я, вспоминая резкие, рваные молнии ее сестры. — По наследству передается?
— Чаще всего, но не всегда. Никто точно не знает. Она словно сама выбирает тебя. Одним достается огонь, другим воздух или вода, а я будто заблудилась в тумане…
Она легко тряхнула руками, и дымка, рождавшаяся, казалось, из узоров на ее коже, перестала клубиться наружу. Нина положила руки на скамейку ладонями вниз, словно давая им передохнуть.
— Твоя стихия тоже рано или поздно себя проявит, — рассеянно глядя в парящую вокруг завесу, произнесла она. — Скорее всего, ты уже ее чувствуешь, просто еще сам этого не понял…