Враги по разуму
Шрифт:
Сознания Гал не потерял, но зрение к нему вернулось лишь спустя несколько секунд. На бар было страшно смотреть. Стало темно, и стихли голоса, только с грохотом валились стены, давя сожженные и разнесенные в клочья останки людей, со звоном разлеталось стекло.
Юозова в баре не было. Надыкта и Рапопорт не пострадали, если не считать того, что их придавило тяжелой потолочной балкой. Лежа под ней, они обалдело трясли головой и часто-часто моргали. Освобождать их было некогда.
Гал закусил губу так, что по подбородку сразу же потекла струйка крови. Он снял с себя имидж бармена и ринулся наружу.
Прочь со стоянки по встречной полосе,
«Убью гада, – думал он, бешено работая рычагами управления. – Теперь-то я не просто сделаю его смертным – я прикончу его своими руками, засранца!..» Они проскочили по центральному проспекту (несколько раз Гал прицеливался в тупорылый зад турбокара из Уподобителя, но Юозов вел машину зигзагами, стараясь спрятаться за другие машины) и понеслись по длинному мосту через реку. Потом мост закончился, и они свернули куда-то вправо (Гал с трудом вписался в поворот, и его боком протащило, высекая искры, по стене здания – хорошо еще, прохожих здесь не оказалось). На мгновение ему показалось, что Юозов проиграл: впереди, на красный свет, стояло скопище разнокалиберных машин, пробить эту стену десантнику не удалось бы на своем хлипком каре. Однако справа был пандус, ведущий к какому-то высотному зданию, и машина Юозова свернула на него, набирая скорость. В следующий момент она ударила носом в металлопластовую стенку ограждения, пробивая ее, и, будто с трамплина, прыгнула через улицу вниз, к посадочной площадке аэров. Галу пришлось повторить этот трюк, но при соприкосновении с землей колеса его турбокара не выдержали и отлетели, и его внесло на полной скорости в стену здания. Когда он выбрался из-под обломков, аэр, захваченный Юозовым, уже отрывался от земли.
Гал хотел расстрелять его из Уподобителя, но потом рассмотрел, что помимо Юозова в кабине сидит кто-то еще. Сцепив зубы, Светов помчался к площадке и выбросил из кабины только что приземлившегося аэра многодетное семейство, изрядно перепугав при этом тучную мамашу-негритянку в цветастом платье. Потом вскочил на место пилота и врубил форсаж.
Аэры неслись в сумерках над штормовым морем городских огней внизу, где все мелькало, мигало, сверкало, светилось и куда-то неслось. Стрелять по-прежнему было нельзя – во всяком случае, Галу. Но не Юозову. И тот не замедлил воспользоваться этой возможностью.
Стеклопластик перед Галом расплавился и брызнул в разные стороны, разнесенный очередью из лучевика. В лицо тут же ударила стена воздуха. Гал почувствовал, что аэр перестает слушаться управления. Неимоверным усилием он выровнял машину и последним всплеском чихавшего движка сумел догнать аэр, захваченный Юозовым.
Оставалось только поставить управление на автоматику – чтобы аэр не рухнул хотя бы на центр города, – откинуть разбитый колпак и прыгнуть. Что Гал и сделал. Чудом ему удалось зацепиться за шасси преследуемого аэра и повиснуть, беспомощно раскачиваясь, под брюхом машины. Воздушный поток стремился сорвать его с шасси. О пользовании Уподобителем не могло быть и речи: одной рукой не удержаться…
И все-таки Гал попытался это сделать. С третьего раза ему удалось, схватившись за перекладину шасси,
Море огней внизу встало на дыбы и перекосилось. Поток воздуха ударил в лицо, и Гал удерживался с трудом, болтаясь в воздухе, как тряпичная кукла.
В последний момент пилот сумел выровнять аэр, сбросить скорость, и аппарат, заваливаясь косо вбок, плюхнулся на какую-то широкую поверхность – перед самым приземлением Светов успел разжать руки и откатиться в сторону. Уподобитель выпал у него из рук еще раньше, но сейчас по команде Гала он вернулся к нему.
Только теперь Гал заметил, что они находятся на крыше высотного здания: поверхность, куда опустился аэр, резко обрывалась, открывая взору пропасть, на дне которой тек поток стремительных росчерков турбокаров.
Дверца аэра распахнулась, из кабины, в которой, навалившись лицом на штурвал, лежал пилот, выскочил бывший десантник Юозов и устремился к краю крыши. Еще секунда, и он спрыгнет вниз, а там – ищи его среди потока машин и прохожих…
– Стой, Цал! – крикнул Гал. – Не дергайся, ты у меня на мушке!
Зачем он окликнул объекта преследования, он и сам не знал. Во всяком случае – в тот момент. Потом-то до него дошло – зачем, просто мозг работал в интуитивном режиме, просчитывая возможные варианты и выбирая из них те, которое диктовало ему сердце…
Юозов остановился как вкопанный. До края крыши ему оставалось сделать всего каких-нибудь три шага. Он повернулся лицом к Светову. По лицу его перекатывались цветные всплески рекламы с соседнего небоскреба, и казалось поэтому, что оно искажено причудливой гримасой. Возможно, так оно и было на самом деле.
– Ну что ты от меня хочешь? – спросил надрывно он. – Что вам всем от меня надо? Почему вы не хотите оставить меня в покое?.. Может быть, ты хочешь, чтобы я покаялся в том, что произошло в баре? Только зачем оно тебе, мое покаяние?
– Мне хочется услышать от тебя одну вещь, Цал, – сказал Гал, выпрямившись, но не отводя от Юозова ствол Уподобителя. – Почему вы так цепляетесь за свою вечность? Какого черта, а? Ну почему, почему вам не хочется прожить нормальную человеческую жизнь… посадить хоть одно дерево… построить себе дом… родить и вырастить ребенка… а когда придет ваш черед покинуть этот мир – с чувством исполненного долга сказать самому себе: «Я прожил так, как подобает человеку»?.. Подумай сам, ведь бессмертие не принесет такого морального удовлетворения, как честно прожитая жизнь!..
Юозов сделал непристойный жест в сторону Гала.
– Да пошел ты на… со своей нормальной жизнью! – выкрикнул он. – Это блядское прозябание в нищете и скуке ты называешь нормальной человеческой жизнью?! Каждое утро просыпаться с заботой о том, где бы урвать кусок пожирнее да побольше, тащиться на опостылевшую работу, делать вид, что любишь ненавистную тебе жену, и воспитывать ремнем свой выводок – это, по-твоему, нормальная жизнь? Семьдесят лет жить в страхе и ожидании того момента, когда на тебя наденут лучший костюм и ласково уложат в гроб – в этом ты видишь счастье человека?.. Да ты, оказывается, такой же придурок, как и все остальные!