Врата джихада
Шрифт:
Русским повезло. Когда лагерь атаковали, двое часовых, дремавших в десяти шагах от «тойоты», вскочили и ринулись на звук выстрелов. Вокруг никого не осталось. Джип находился на краю лагеря, рядом — лес, вдоль которого тянулась узкая дорога: вся в рытвинах и в ухабах.
Агапова какое-то время никак не могла понять, что происходит. Она привстала, стала озираться. Рожков протер заспанные глаза, долго водружал на нос очки. Хамзат тоже проснулся. Он чувствовал себя лучше: раны болели меньше, лихорадка прошла.
Быстрее всех сориентировалась Фарзана:
—В машину! Скорее! — Испуганный водитель затрясся, словно тушканчик, наткнувшийся на большую змею. — За руль! Живо!
Водитель закрыл руками лицо:
—С вами я погибну! Вас убьют! Всех! — Он выскочил из машины, спотыкаясь, помчался прочь.
— Трус! — с досадой крикнула Фарзана. — Ста плар ла'анат [29] ! . Помогайте! — Последнее было адресовано
Рож- кову и Агаповой. — Пока нельзя включать двигатель, иначе нас услышат!
29
Проклятие твоему отцу (пушту).
Фарзана села за руль поставила ручку переключения скоростей в «нейтраль». Агапова и Рожков принялись толкать джип, который нехотя тронулся с места. Самое трудное — первые несколько десятков метров. Дальше пошел уклон, и машина покатилась вниз, туда, где проходила дорога.
Неожиданно за «тойотой» бросился вдогонку рослый пуштун. Из одежды на нем были только широченные штаны пайджама, зато недостаток в туалете щедро восполнялся огромным кольтом «магнум», которым пуштун потрясал в воздухе. Это был Сакеб.
— Эй! А ну стойте! Остановитесь! Мурда гау! [30] . — Вперед! Скорее! — приговаривала Фарзана, прибавляя газу.
Они уже почти преодолели самый тяжелый участок пути и были у самой дороги. Фарзана притормозила, давая возможность забраться в машину Агаповой и Рожкову.
Спустя секунду преследователь догнал джип, вскочил на подножку, ударил кулаком по ветровому стеклу.
В лагере продолжалась резня. Выстрелы, стоны раненых, крики о пощаде перекрыл звучный бас Мушахида:
30
Дохлые коровы (пушту). Ругательство аналогичное русскому «мерзавцы», «сволочи».
— Прекратить огонь! Прекратить огонь! Оставшихся в живых согнали на поляну перед палаткой.
Вокруг валялись трупы американцев, кое-кто из морпехов еще дышал — таких докалывали ножами. Победители усмиряли пленных, охаживали прикладами, требовали тишины и порядка.
Мушахид поднял руку, призывая к вниманию:
— Сердце мое полно боли и горести. — Все затихли.
— Братья мои! — он обращался к солдатам Сакеба. — Многие потеряли жизнь в эту ночь. Нельзя не скорбеть об этом. Но кто в том виноват? — Оратор сделал паузу.
— Вы, и только вы! Вы предали своего командира! Продались проклятым амри- ке! Вы сами обрекли себя на гибель!
По толпе прокатился гул. Он отражал смешанные чувства: одобрения, подобострастия, почитания и облегчения — нашелся, наконец, сильный человек, который говорит людям правду.
—Мы потерпели поражение в Афганистане, потому что были разделены. Сейчас мы здесь, на своей земле, и все повторяется. Каждый отряд действует сам по себе, вот почему врагам так легко с нами справиться. Мы должны подняться выше мелких амбиций, преодолеть свой эгоизм. Ведь есть то, что нас объединяет??!! — надрывно вопрошал Мушахид:
— Есть?!!
— Да!! Да!! — возликовала толпа. — Ислам!! Учение Пророка!
— Только одна партия, одна сила ведет нас к пониманию этой истины! «Джамиат-уль-Мохаммад»! «Джамиат-уль» и ее великий вождь!!
Толпа восторженно взревела:
— Кази!! Кази!!
—С Кази мы едины, — вдохновлено вещал Мушахид.
— Наша задача — взять власть в стране, искоренить всех неверных и предателей! Тогда рейнджеры не будут бороться с нами, мы будем сражаться вместе! Тогда американская армия не посмеет ступить на священную землю ислама!!
— Кази!! Кази!! — неистовствовали люди Мушахида и боевики Сакеба.
— Где амрике? — спросил Мушахид одного из «чернорубашечников».
К ногам посланца Кази бросили связанного капитана. Тот был избит, окровавлен, но все же ухитрялся демонстрировать некоторое достоинство, даже гонор.
— И чего ты добился, гора [31] ? — с презрением сказал Мушахид. — Умрешь на нашей земле, но нашей земли не получишь. Американской империи здесь не бывать!
31
Чужеземец (урду, пушту).
У окружающих эти слова нашли полное понимание. Моджахеды кричали и визжали от восторга, стреляли в воздух.
Маккалоу поднялся на колени, с трудом встал на ноги.
— Червяк. Ничтожество. Моя родина — великая страна, мы наведем порядок. всех вас.
Мушахид жестко улыбнулся:
— В Гуантанамо? Или в Абу-Грейб?
Глядя в упор на капитана, он протянул в сторону руку — в нее услужливо вложили широкий нож.
Изуродованное тело Маккалоу оттащили к обрыву, сбросили вниз. В полете оно билось об острые скалы, затем упало в реку и исчезло в пенных бурунах.
Мушахид отдал приказ старшему из «чернорубашечников».
— Всех пересчитать, проверить оружие, выдать деньги, продовольствие. Отряд передислоцировать. Пойдешь вверх по реке, потом в Сулеймановы горы.
— А что с русскими? С ними ушел Сакеб.
Мушахид пожал плечами.
— Вот Сакеб о них и позаботится.
Переключив скорость, Фарзана надавила на акселератор. Джип бросило вперед, однако Сакеб удержался.
— Ах ты!! — прорычал он и выстрелил.
Каким бы прочным стеклом ни был триплекс, он не способен остановить пулю, вылетевшую из «магнума». Она насквозь пробила голову Рожкова, чудом не задев никого из сидевших сзади. Ноги Рожкова нелепо дернулись, он сполз вниз. Фарзана в ужасе вскрикнула, нажала на тормоз, «тойота» остановилась. Сакеб распахнул дверцу, вытащил труп русского, уселся на его место. Приставил ствол к виску Фарзаны.