Врата судьбы
Шрифт:
Дамарис молча смотрела на Понсфорта. Он прочел в ее взгляде ненависть и отвращение и понял, что ведет игру неумело. С досады он совершил еще более безрассудный поступок — предъявил ей ультиматум.
— Клянусь Богом, — заявил он, — или вы станете моей женой сегодня, или распоряжение о помиловании сэра Джона будет отменено. Я не позволю играть собою, не позволю ради забавы вести со мной двойную игру.
Дамарис закрыла лицо руками, потом взглянула Понсфорту в глаза.
— Вы негодяй, лорд Понсфорт!
— Я люблю вас, мадемуазель. Делайте выбор и сообщите мне о нем. Или вы хотите, чтобы сэр Джон разделил судьбу капитана?
Небо расколол страшный удар грома, дождь перешел в ливень.
— А вот и гроза, — сказал Понсфорт. — Может быть, она поможет вам принять здравое решение.
Дверь отворилась, стоявший на пороге слуга ждал приказов хозяина.
— Позаботьтесь о карете мисс Холлинстоун, — сказал Понсфорт, — распрягите лошадей.
Ужас отразился на лице Дамарис — ужас попавшего в ловушку зверя.
— Будет исполнено, милорд.
— Погоди, — сказал Понсфорт и обратился к Дамарис: — Так пригласить пастора или нет? Я жду вашего решения.
— Нет! Нет! — крикнула Дамарис слуге. — Я уезжаю! Проводите меня к карете.
Озадаченный лакей молча глядел на хозяина. Понсфорт за спиной Дамарис дал ему знак удалиться, что тот и сделал, прикрыв за собою дверь.
Дамарис растерянно взглянула на своего тюремщика.
— Милорд, — сказала она, — вы не смеете меня задерживать, я не выйду за вас замуж — ни сейчас, ни когда-либо еще. Теперь я вижу, что мне угрожало. Отпустите меня! Немедленно отпустите, или же вам придется отвечать перед законом.
— Утром вы будете сговорчивее, — пробурчал Понсфорт. — Что же касается свадьбы, то я вас не принуждаю. Не хотите — воля ваша. Но, может статься, завтра вы запоете по-другому, моя милая.
Теперь он сбросил маску робкого влюбленного и вел себя откровенно грубо и напористо.
Дамарис не дрогнула.
— Вы еще пожалеете о содеянном, милорд! — заявила она, — Очень пожалеете!
— О чем мне жалеть? — насмешливо осведомился Понсфорт. — О том, что проявил гостеприимство и не отправил даму в рискованное путешествие в грозу? Подумайте как следует, Дамарис... — добавил он с показным добродушием, — А вот и пастор. Не лишайте его работы.
Дамарис услышала, как позади отворилась дверь, и, как и Понсфорт, предположила, что явился пастор. Она не обернулась, но по выражению лица Понсфорта поняла, что ошиблась, что в дверях стоял не пастор, а незваный и страшный гость.
Виконт передернулся, словно судорога прошла по его телу, краска возбуждения на его лице сменилась мертвенной бледностью, он приоткрыл рот и вытаращил глаза, не в силах оторваться от увиденного. Его немой ужас отчасти передался и Дамарис, она не решалась посмотреть, что так потрясло милорда; голова ее раскалывалась от боли, сердце учащенно билось. Она молча ждала развития событий.
Наконец после долгого молчания свершилось чудо. Сначала послышался голос, милый сердцу голос, сейчас звучавший сухо и сурово. Едва заслышав его, Дамарис почувствовала, что сердце, сильно толкнувшись в груди, будто остановилось. Она оцепенела — то был голос мертвеца:
— Вы слишком беспечны, Понсфорт, для человека с такими злодейскими наклонностями. Я и не надеялся так легко попасть в ваш дом.
Понсфорт ничего не ответил. Он по-прежнему в ужасе таращился на призрак человека, которого при его, Понсфорта, содействии повесили в Тайберне две недели назад.
Когда голос смолк, Дамарис с легким стоном покачнулась и упала бы, но сильная рука поддержала ее за талию.
— Не бойтесь, Дамарис, это я! — прошептал тот же голос у самого ее уха.
Дамарис, все еще пребывавшая в оцепенении, подняла голову и встретила сияющие глаза капитана Гейнора. Она едва сдержала крик. Все это, конечно, сон, подумала она, горький, иронический финал затянувшегося кошмара.
Понсфорт наконец обрел дар речи.
— Во имя Господа, кто вы? — воскликнул он.
— Капитан Гейнор, к вашим услугам, — последовал ответ. — Полагаю, мое появление столь же своевременно, сколь и нежелательно, — добавил он с саркастической улыбкой.
И тогда наконец Понсфорт сообразил, что перед ним не мертвец, восставший из могилы, а живой человек из плоти и крови, страшный и нежданный, требующий немедленных ответных действий. Неважно, каким чудом он остался в живых и явился сюда в самый неподходящий момент. Второй раз за вечер рука милорда невольно потянулась к шпаге, второй раз он выбранился, не обнаружив ее на привычном месте.
Капитан Гейнор, правильно оценив его жест, понимающе усмехнулся.
— Дело поправимое, — многозначительно произнес он. — Как-то ночью в вашем городском доме, милорд, мы играли в скверную игру. Но тогда у нас в руках были карты и фортуна благоволила вам, мошеннику. Мы возобновим игру в любой момент, милорд, но на сей раз не в карты.
Гейнор почувствовал, как задрожала Дамарис. Она лишь сейчас поняла, что это не сон, а удивительная реальность, и сердце того, к кому она прижалась плечом, живое, бьющееся — сердце человека, которого она считала мертвым.
— Кроме того, — продолжал тем временем капитан, — мне необходимо свести с вами еще кое-какие счеты. Похоже, вы назвали моим почтенным именем якобитского негодяя капитана Дженкина, повешенного в Тайберне, и с помощью лжи добились ареста сэра Джона за укрывательство шпиона.
Понсфорт тяжело оперся о стол. Он ничего не понимал, удивление пересиливало все.
— Посему, — продолжал Гейнор, — сэр Джон явился сюда, чтобы самолично задать вам несколько вопросов.
— Сэр Джон? — пробормотал Понсфорт.