Врата судьбы
Шрифт:
– Что именно сказал тебе Монти?
– Он говорил о каких-то письмах или документах, – сказал Томми. – В те времена эти документы могли вызвать – а может быть, и вызвали – настоящий переворот. Речь шла о какой-то весьма высокопоставленной персоне, о том, что эта персона не имела права занимать свой пост, о письмах и документах, которые, появись они на свет, неминуемо погубили бы этого человека. Какие страсти кипели в те давние времена!
– Во времена Мери Джордан? Это маловероятно, – сказала Таппенс. – Томми, когда ты ехал домой, был, наверное, дождь, ты заснул в вагоне, и тебе все это приснилось.
– Все
– Впрочем, раз уж мы здесь живем, мы можем немного поразнюхать, – сказала Таппенс. Она оглядела комнату. – По-моему, здесь невозможно что-нибудь спрятать, а ты как думаешь?
– Кому вообще придет в голову что-либо искать в таком доме? Кто тут только не жил с тех пор.
– Ну конечно. Насколько мне удалось узнать, владельцы его, по крайней мере, постоянно менялись. Но найти место, где можно что-либо спрятать, не составит труда. Для этого существуют чердаки и подвалы. Кроме того, можно зарыть что угодно под полом в беседке. Да мало ли где еще. Во всяком случае, можно этим заняться ради развлечения, – сказала Таппенс. – Может быть, когда нам больше нечего будет делать, а спина начнет разламываться от усердной работы в саду, у нас появится возможность оглядеться. Да и просто подумать. Для начала спросить себя: «Если бы я хотела что-нибудь спрятать, какое бы я выбрала для этого место и где, по моему мнению, было бы труднее всего найти спрятанную мною вещь?»
– Мне кажется, что даже если что-то и было где-то спрятано, то уже давным-давно обнаружено кем-то, – сказал Томми. – Не говоря уже о часто менявшихся хозяевах и слугах, в доме постоянно находились рабочие, в саду – садовники и без конца наведывались агенты.
– Кто знает? Лежит, может быть, спрятанное в каком-нибудь чайнике.
Таппенс поднялась из своего кресла, подошла к камину, встала на табуретку и сняла с каминной полки китайский чайник. Сняла крышку и заглянула внутрь.
– Ничего здесь нет, – сказала она.
– Самое неподходящее место, – заметил Томми.
– Как ты думаешь, – заговорила вдруг Таппенс скорее с надеждой, нежели с тревогой, – не может такого быть, что кто-то хотел со мной разделаться и с этой целью намеренно расшатал стекло в оранжерее, чтобы оно упало мне на голову?
– Очень маловероятно, – сказал Томми. – Оно скорее предназначалось для Айзека.
– Какое разочарование, – сказала Таппенс. – А мне так хотелось думать, что я чудом избежала серьезной опасности.
– Ну, ты все-таки остерегайся, – сказал Томми. – А я постараюсь приглядывать за тобой.
– Ты всегда слишком обо мне беспокоишься.
– И это очень любезно с моей стороны. Тебе должно быть приятно, что муж о тебе беспокоится.
– А за тобой никто не охотился? Никто не пытался тебя подстрелить или устроить крушение поезда?
– Да нет, ничего такого не было, – сказал Томми. – Однако, когда поедем в следующий раз на машине, стоит, пожалуй, проверить тормоза. Но все равно, это же просто смешно.
– Разумеется, смешно, – согласилась Таппенс. – И в то же время…
– Что – в то же время?
– Ну, интересно, что приходится думать о таких вещах.
– Ты имеешь в виду Александра, которого убили, потому что ему было что-то известно? – спросил Томми.
– Ему
Глава 5
Методы расследования
– Куда, хотел бы я знать, тебя носило, Таппенс? – спросил ее муж, возвратившись на следующий день домой.
– В разные места, в том числе и на чердак, – ответила она.
– Оно и видно. Прекрасно видно. Тебе известно, что у тебя вся голова в паутине?
– А в чем еще она может быть? На чердаке полно паутины. Я ничего там не нашла. Кроме нескольких флаконов лавровишневой воды.
– Лавровишневой воды? – удивился Томми. – Это интересно.
– Правда? А что, ее пьют? Вряд ли.
– Согласен. Мне кажется, ее используют в качестве лосьона для волос. Мужчины, конечно, а не женщины.
– Кажется, ты прав, – сказала Таппенс. – Помню, мой дядюшка… да, действительно, один мой дядюшка пользовался лавровишневой водой. Его друг привез ему эту воду из Америки.
– Правда? Очень интересно! – воскликнул Томми.
– Не вижу тут ничего особенно интересного, – сказала Таппенс. – Я хочу сказать, разве можно что-нибудь спрятать во флаконе с лосьоном?
– Так вот, значит, чем ты занималась.
– Ну, надо же с чего-то начать. Ведь вполне возможно, что твой приятель сказал правду – что-то может быть спрятано в этом доме, хотя довольно трудно себе представить, где и что именно здесь могли спрятать. Ведь когда дом продается, когда хозяева умирают или выезжают оттуда, из дома обычно выносят все, его полностью освобождают, правильно? Если человек получает дом по наследству, то мебель обычно продается, а если какие-то предметы и остаются, то от них избавляется следующий владелец. Следовательно, все, что там оставалось, принадлежало предыдущим владельцам, в крайнем случае тем, кто был до них, и никак не раньше.
– Тогда почему кому-то может понадобиться причинить нам вред или заставить нас отсюда уехать? Причина может быть только одна: здесь что-то спрятано, и они не хотят, чтобы мы это что-то нашли.
– Ну, это все твои предположения, – сказала Таппенс. – Может, на самом деле это все и не так. Как бы там ни было, день у меня не прошел даром. Я кое-что нашла.
– Что-нибудь имеющее отношение к Мери Джордан?
– Да нет, собственно. В подвале, как я уже говорила, ничего особенного не нашлось. Там были какие-то приспособления для печатания фотографий, как мне кажется, увеличитель или что-то в этом роде с красной лампой – такими пользовались несколько лет назад, – и лавровишневая вода. Но там нет никакой плиты, под которой можно было бы что-нибудь обнаружить. Какие-то древние сундуки, жестяные коробки, пара старых чемоданов, но все это в таком состоянии, что положить туда что-нибудь невозможно. Они мгновенно развалятся, стоит только слегка пнуть их ногой. Словом, всякая рухлядь.