Врата ведьмы (Др. издание)
Шрифт:
Улыбаясь, Грэшим простер руки над разлитым серебром. Сила бурлила в реке, словно неистовый поток, но поверхность ее ничем не отличалась от тихой заводи. Он направил руку в сторону крошечного отражения норы в Южной стене.
— Приди ко мне, — прошептал он на старом наречии обитателей пустыни. Еще будучи в секте Хи’фай, Грэшим изучал искусство управления сновидениями шаманов кочевых племен. Он знал их древний язык. Знал тайны, утраченные за века. — Вернись к своему хозяину.
Нечто длинное и тонкое поднялось из серебряных вод. Как только оно приблизилось на расстояние
Наконец он перевернулся на живот и поднялся на ноги. Оставалось еще одно дело, которое во что бы то ни стало предстояло закончить этой ночью. Повернувшись к реке спиной, Грэшим отправился в пустыню. Двигался он стремительно, используя чутье стихийной магии для поиска одной-единственной цели, затерявшейся на обширной равнине. Пока безрезультатно. Но, подглядывая столько ночей подряд, он знал, куда лучше пойти.
Мальчишка как раз пересекает на паруснике мертвое стеклянное море и потому не пойдет в сонную пустыню. Грэшим не мог не воспользоваться подобной удачей. Быстрым шагом он покрывал огромное расстояние. Кое-где из песка вырастали неясные фигуры — спящие обитатели Пустошей случайно соскальзывали сюда из своих снов. Маг не обращал на них внимания. Еще не хватало — растрачивать силу по пустякам. Он продолжал продвигаться к месту встречи.
Приближаясь к цели, Грэшим ощутил рябь, всколыхнувшую разлитую по пустыне силу. Как будто кто-то запустил камень в пруд со стоячей водой. Он прибавил шагу.
Вскоре маг заметил человека, сидящего на песке скрестив ноги. Грэшима он не ждал, и тот не преминул воспользоваться этим преимуществом. Как только человек поднял голову, маг нанес удар посохом.
Сидящий попытался защититься и перехватил деревянную палку.
Грэшим не стал препятствовать, только ухмыльнулся злорадно.
— Рад видеть тебя, шаман Партус.
— Кто ты? — Глаза старика сияли так же ярко, как и сонная пустыня.
Маг направил силу в посох, чувствуя, как его сон сливается со сном шамана. Они теперь походили на зеркальные отражения друг друга, с разных концов схватившиеся за деревяшку.
— Я — это ты, само собой.
Партус попытался отпустить посох, но не смог. Его глаза широко раскрылись от удивления. Он словно прилип к окаменевшей древесине.
— Ты сумел пронести в сонную пустыню что-то из внешнего мира? — В голосе шамана слышался ужас.
— Ты не ошибся. И, насколько мне известно из давно утраченных записок вампира Ашмары, здесь, в сонной пустыне, оружием из внешнего мира можно убивать. — Призвав темную магию, Грэшим направил огонь в конец посоха.
Пламя жадно кинулось к Партусу. Тот попытался вырваться, но безуспешно. Его ладони вспыхнули, ярко освещая полумрак речной долины. Шаман поднял на чародея умоляющий взгляд, будто хотел
Но Грэшим продолжал безмолвно улыбаться. Иногда, чтобы избавиться от прошлого — ужасное оно или не очень, — приходится играть со смертельной опасностью. Шаман по сравнению с ним был несмышленым младенцем, но в планы темного мага не входило учить его уму-разуму. Он послал через посох еще одну толику силы, и Партуса окутало ревущее пламя. Песок, на котором они стояли, почернел и расплавился, разливаясь лужицей. Но Грэшим, используя несложное заклятие, приподнялся в воздух.
Когда от шамана остался лишь вцепившийся в посох обугленный скелет, чародей с отвращением стряхнул его и отступил. Кости утонули в расплавленном песке, а Грэшим вздохнул и, развернувшись, отправился восвояси.
Черная лужа песка осталась далеко за его спиной, отделенная лигами пустыни. Но он знал, что посреди оазиса Оу’шал кто-то найдет поутру сожженные останки шамана Партуса, намертво впечатанные в лепешку из черного стекла, которое жители пустыни называли «ночным стеклом», — уменьшенную в сотни раз копию огромного безжизненного озера Аи’шан.
Возвращаясь через пески сонной пустыни к водам серебряной реки, Грэшим размышлял, пересек ли уже Джоак черную, как полночь, гладь Аи’шана.
Волшебник улыбнулся и, мельком взглянув на похищенное у шамана обличье, рассмеялся. Неважно, где мальчишка шляется в настоящее время, имеет значение лишь то, что их новая встреча неизбежна.
Кесла подошла к Джоаку, который сидел на перевернутой корзине и рассматривал черную гладь Аи’шана. Встала возле релинга. В чистом ночном небе горели яркие звезды, отражаясь в блестящей поверхности озера. Дул свежий ветер, натягивая паруса и увлекая лодку навстречу полной луне.
— Долго еще? — спросил юноша, не оборачиваясь.
— Капитан утверждает, что мы доберемся до того берега раньше, чем луна будет в зените. — Девушка глянула в небо.
Фесс а’Калар стоял у руля, повернувшись спиной к ветру, и внимательно вглядывался в паруса и звезды. Команда из четырех человек сноровисто натягивала канаты, повинуясь его командам.
— Все готовы? — поинтересовался Джоак.
— Каст и Сай-вен вылетят сразу, как только мы пришвартуемся. Иннсу с соплеменниками наточили оружие, приготовили стрелы и нарядились в одежду пустынников. Хант и Ричалд охраняют Шишон, которая спит на нижней палубе. — Несмотря на серьезность положения, Кесла улыбнулась. — У Ханта голос делается таким нежным, когда он поет ей колыбельную.
Джоак посмотрел на нее и слегка улыбнулся. Кесла присела рядом, устроившись на той же корзине. Юноша попытался встать и отойти, но она удержала его за руку.
— Останься… пожалуйста…
Помедлив мгновение, он вздохнул и вернулся на место. Кесла молчала, дорожа кратким отдыхом. Наконец, почувствовав, что Джоак расслабился, девушка тихонько прижалась к нему и, словно невзначай, нежно погладила по спине. Она не сказала ни слова.
Скрип стальных полозьев бегущей по озеру лодки сливался в непрерывную музыку, разносясь далеко в ночи.