Врата войны
Шрифт:
Пагу никак не удавалось сфокусировать свой взгляд на лице Роланда. Мотнув головой, он полюбопытствовал:
— Что за преимущество?
Роланд приложил палец к губам и, оглянувшись по сторонам, прошептал:
— А то, что он теснил и одолевал меня!
Роланд добрел до своего мешка с ячменем и рухнул на него. Паг и Томас хохотали во все горло. Слова Роланда, а также его манера изъясняться показались Пагу настолько смешными, что он никак не мог остановиться. Ему вторил громкий хохот Томаса. Наконец оба в изнеможении повалились на пол.
Восстановив дыхание и потирая нывшие от напряжения бока, Паг посетовал:
— А
— Ты жил тогда в рыбачьей деревушке, — подсказал Томас. — Учился чинить сети. А Роланд как раз перебрался сюда из Тулана.
— Я с кем-то повздорил, — кивнул Роланд. — Ты не помнишь, с кем именно? — Томас помотал головой. — Ну и ладно. Это в конце концов не так уж важно. И тут к нам подошел Томас и стал меня стыдить. Я сначала просто оторопел. У меня в голове не укладывалось, что какой-то костлявый мальчишка… — Томас попытался было протестовать, но Роланд жестом призвал его к молчанию. — Не перебивай! Именно таким ты тогда и был. Так вот, я, конечно же, не мог стерпеть, что какой-то костлявый босоногий мальчишка, сын простого ремесленника, осмелился учить меня — герцогского придворного и, смею заметить, джентльмена, правилам хорошего тона. И мне не осталось ничего другого, кроме как сделать то единственное, что приличествует джентльмену в подобных обстоятельствах.
— И что же ты сделал? — с любопытством спросил Паг.
— Я двинул ему в зубы.
Все трое снова весело рассмеялись.
Томас помотал головой, вспоминая тот давний эпизод. Роланд откровенно признался:
— И он так крепко поколотил меня, что я с невольной нежностью вспомнил все затрещины и зуботычины моего строгого папаши!
— А я после того случая понял, что кулачный бой — штука серьезная, — сказал Томас. Он улыбнулся Роланду, подмигнул Пагу и с напускной серьезностью произнес: — Но тогда все мы были еще так молоды!
Паг снова наполнил все кружки. Он осторожно ощупал нижнюю челюсть и вздохнул.
— Сейчас я чувствую себя столетним старцем!
Томас подозрительно взглянул на друга и вновь спросил:
— Так скажет мне кто-нибудь наконец, из-за чего вы сцепились?
Роланд привалился спиной к бочонку с элем и нараспев произнес:
— Дочь герцога, принцесса Каролина, девица красоты невыразимой…
— А что ты хочешь этим сказать? — оторопело перебил его Томас. — Что означает это мудреное слово — « невыразимой « ?
— А то, что она блистает такой красотой… ну, пусть редкостной, болван!
— Не-е-ет, я не согласен! — запротестовал Томас. — С чего это ты взял, что наша принцесса — редкостный болван?! — Он поспешно пригнулся, и кружка, брошенная Пагом, пролетела всего в каком-нибудь дюйме от его головы. Паг повалился на спину и снова принялся хохотать.
Томас искоса взглянул на Роланда. Тот как ни в чем не бывало снял с полки одну из остававшихся там кружек и протянул ее Пагу.
— Итак, на чем мы остановились? — строгим тоном вопросил он. — Ах, да! Вспомнил. Принцесса Каролина, девица небывалой красоты, — он в упор взглянул на Томаса и, не услыхав вопросов и возражений, продолжил: — Но, к сожалению, не обладающая безупречным вкусом, по одной ей известным причинам решила обратить свое милостивое внимание на присутствующего здесь юного чародея. — Он плавным
— Почему выбор ее не пал на меня, жаждавшего ее благосклонности, — никто не ведает. — Он громко икнул и поморщился. — Однако, как бы там ни было, мы с Пагом нынче днем слегка подискутировали на тему о том, каким образом должно принимать знаки расположения ее высочества.
Томас с понимающей улыбкой кивнул Пагу:
— Сочувствую тебе, Паг. Ну и влип же ты, бедняга!
Паг покраснел до корней волос и запальчиво возразил:
— Ничуть не бывало! Если кто из нас двоих и влип, то вовсе не я. Между прочим, мне известно, что один из учеников мастера Фэннона не так давно забрался в кладовую, да не один, а с девчонкой, что метет и моет кухню. — Он с притворным сожалением покачал головой. — Вот уж бедняга! Мне больно думать, что будет с ним, когда Неала узнает об этом приключении!
Глаза Томаса округлились от ужаса. Он широко разинул рот.
— Ты не скажешь ей! Ты не сделаешь этого!
Роланд захохотал, ухватившись за бока, и с трудом выговорил:
— Никогда еще не видел, чтобы кто-то так походил на вытащенную из воды рыбину! Ты только взгляни на себя, друг Томас! — Сквайр вдруг выпрямился и попытался скопировать выражение лица не на шутку струхнувшего Томаса. Он свел к носу расширившиеся от мнимого ужаса глаза и стал быстро двигать челюстью, открывая и закрывая рот. При виде этого Паг и Томас даже не засмеялись, а застонали, держась за животы.
Вновь наполнив все кружки элем, Роланд поднялся на ноги:
— Джентльмены, я хочу произнести тост! — Паг и Томас молча кивнули. — Какие бы недоразумения ни возникали между нами в прошлом, — серьезно проговорил Роланд, — я считаю вас двоих своими лучшими друзьями. — Он поднял свою кружку и провозгласил: — Пью за нашу дружбу.
— За дружбу! — повторили Паг и Томас.
Кружки были осушены до дна и вновь наполнены. — Давайте соединим наши руки, — предложил Роланд.
Три мальчика взялись за руки, образовав круг, и Роланд сказал:
— Где бы мы ни были, и сколько бы лет ни прошло, мы никогда не забудем друг друга. Пусть каждый из нас во все дни своей жизни помнит, что он не одинок, что у него есть друзья!
Внезапно в звонком юном голосе Роланда Пагу послышались печальные, скорбные ноты. Ему почудилось, что в погребе вдруг стало темнее. В лицо его откуда-то пахнуло ледяным ветром. Он с тревогой взглянул на Роланда и Томаса, но оба были по-прежнему веселы и беззаботны. Пагу стало не по себе, но он был счастлив уже тем, что тревожное предчувствие не омрачило их радости. Он вздохнул и словно эхо повторил:
— Друзья!
— Друзья! — вслед за ним произнес Томас, и все трое воздели сцепленные руки над головой.
Кружки наполнялись и осушались снова и снова. Солнце уже закатывалось за край неба, день сменялся ранними зимними сумерками, но трое юношей потеряли счет времени, продолжая воздавать хвалы верной мужской дружбе и крепкому элю.
Пага разбудил негромкий, но настойчивый стук в дверь. Он сел на постели, и комната, освещенная лишь едва тлевшими в печи углями и погруженная в красноватый полумрак, поплыла перед его глазами. Стук повторился. Паг с трудом поднялся со своего низкого ложа, сделал несколько неуверенных шагов и, потеряв равновесие, принужден был ухватиться за стену, чтобы не упасть.