Врата. Книга 2. Далекое Отечество
Шрифт:
– Рабство? – неподдельно удивилась девица. – Что за фигня? У меня здесь солидная работа, хорошие карьерные перспективы… Мне, между прочим, уже один барон предложение сделал…
Неверов озадаченно крякнул.
– Понятно всё, – с непроницаемым выражением лица произнёс Вяземский. – Тогда один вопрос, и мы не будем больше отвлекать вас… от работы.
– Конечно. Что за вопрос?
– Кем работаете… работали во Владимирске?
– Танцовщицей в ночном клубе.
– Спасибо. До свиданья.
Старлей круто развернулся и зашагал к выходу, на ходу бросив через плечо:
– Ливия, не переводи, пожалуйста. Очень рекомендую поменьше рассказывать здесь о России. К вам ещё приедут.
– А?.. Да, до свиданья… Да и чего мне тут болтать? О России тем более. Эх, вот если бы я была француженкой, можно было бы и поболтать… Заходите ещё, ребята!
Вяземский быстрым шагом вышел из Дома ночи и уже внутри «Гиены» коротко и непечатно выругался.
– Освободительная миссия, мать её…
– Чего такое, командир? – поинтересовался снедаемый любопытством старшина.
– Нашли мы тут одну нашу… – хмуро пояснил Сергей. – У нас танцовщицей в клубе работала, так и здесь… по специальности устроилась.
– Как я понимаю, покидать тёплое место она не пожелала, – предположил Эмиль.
– Точно так.
– Русские своих не бросают, чего уж там, – иронично заметил Эриксон. – А как таких спасать, если они сами спасаться и не хотят?
Крайним местом, куда разведчикам следовало заглянуть, была контора того типчика, у которого Сергей отбил Татьяну. Он уже знал, что российских граждан у него больше нет, но навестить всё равно собирался.
Публий Пингус – так звали этого работорговца, и его Вяземский намеренно оставил «на десерт». Конечно, можно было сказать, что вопрос уже решён и далее обострять ситуацию некрасиво. Вот только Сергей, несмотря на свою отходчивость и спокойствие, обладал сильнейшей злопамятностью, помноженной на обострённое чувство справедливости. Ну и на тяжёлый характер, чего уж скрывать. Гремучая смесь, в общем.
– Может, всё-таки останетесь? – спросил старлей у Семёновой, когда они прибыли к месту назначения.
– Нет, – категорически мотнула головой девушка. – У меня тут… незаконченное дело.
– Хорошо, – кивнул Сергей и, немного подумав, добавил. – Тогда волосы в хвост соберите, пожалуйста. Саня, дай ей кепи и автомат с пустым магазином.
– Нахрена, командир? – удивился старшина.
– Будем проводить наглядную агитацию и внушать уважение к гражданам Российской Федерации, – не слишком приятно ухмыльнулся Вяземский. – И что главное – дёшево, сердито и бескровно. Татьяна? Сможете изобразить ещё одного солдата?
– Да, конечно, – неуверенно улыбнулась девушка.
– Добро. Тогда – к машине.
К конторе Пингуса вышли, что называется, во всеоружии. Вяземский на этот раз пренебрёг шлемом, но зато не сгонял с лица кривую и довольно-таки гадкую ухмылку. Ливия как переводчик держалась чуть сбоку, Эриксон и Татьяна – позади. Семёнова повесила незаряженный автомат на плечо, как это сделал бывший ополченец, и сейчас вовсю крутила головой по сторонам.
Работорговец и его холуи заметно струхнули, узнав не только Сергея, который ранил двоих надсмотрщиков, но и Татьяну, которая теперь походила не на рабыню, а на ещё одного бойца в зелёном.
Расчёт Вяземского был до безобразия прост – местные теперь десять раз подумают о том, как обращаться с пленными землянами, если каждый освобождённый может немедленно получить оружие и затем поквитаться со своими обидчиками.
– Ваша милость… – работорговец изобразил любезное приветствие, однако актёром он был плохим. Судя по лицу, его сейчас словно заставляли съесть килограмм сырых лимонов и запить их стаканом уксуса. – Прошу меня простить за возникшее недопонимание между моими людьми и вами…
– Вы не у того просите прощения, – холодно и слегка брезгливо бросил Сергей. Вроде и не нахамил, и не оскорбил, а всё одно торговца людьми передёрнуло.
Однако с видимым усилием переборов себя, работорговец, как мог, изобразил любезную улыбку.
– Прошу простить меня, сира… Я ведь не знал…
– Спасибо в карман не положишь, – заметил Эриксон.
Ливия без колебаний перевела эту фразу. Добавив ещё и нечто, прозвучавшее вполне понятно даже для русского уха – «компенсация».
– Разумеется, разумеется… – засуетился торговец, снимая с пояса звякнувший кошель, и вытряхнул на ладонь несколько серебряных монет…
Сергей после короткого раздумья выхватил из руки работорговца увесистый кошель и протянул его Татьяне:
– Небольшая компенсация. Бери, пригодятся – скоро местные монеты будут в цене, как курс к рублю установят, – а затем обратился уже и к Пингусу: – Этого достаточно. Для начала.
Семёнова молча приняла деньги, бросив на имперца и его подручных неприязненный взгляд, и как бы невзначай поправила висящий на плече автомат. Огляделась по сторонам, а затем решительно зашагала в сторону нескольких деревянных клеток, установленных на телегах – такие, видимо, применялись для транспортировки рабов. С одной стороны это, конечно, гуманнее, чем гнать невольников пешком, но всё равно приятного мало.
И в клетках этих как раз находились подготовленные для перевозки рабы.
– Таня! Таня! – неожиданно послышался тонкий звонкий голосок.
Семёнова переменилась в лице и метнулась вперёд. Дорогу ей было преградили двое бойцов с небольшими круглыми щитами и короткими копьями. Девушка на секунду остановилась и растерялась, но затем сорвала с плечами автомат и неумело лязгнула затвором.
Получилось пусть и не слишком понятно, но откровенно угрожающе.
– Прочь! – выкрикнула Татьяна на имперском, и пару громил как ветром сдуло – видимо, они уже были наслышаны о громовом оружии людей в зелёном.