Вредно для здоровья [СИ]
Шрифт:
На работе он делает штуки посерьезней. Обычный рерайтер никого не интересует. Айтишник с навыками рерайта — другое дело. Чтобы не просто написать и выложить, а в нужное время в нужном месте.
Пока возился, капитан угостил чаем и, опять же, шепотом разъяснил, что служба смотрящего — не слаще гражданской жизни. Нельзя надевать при исполнении домашнюю одежду, носки и трусы тоже должны быть форменными. Нельзя играть в шахматы, преферанс, домино и другие игры, нагружающие головной мозг. Насчет спинного ничего не сказано. Нельзя проявлять невежество, это вредит репутации смотрящих. Поэтому они при общении с гражданами молчат.
— Ну и нельзя отпускать задержанных без протокола, — завершил капитан.
Виталий перезагрузил машину, та заработала без глюков.
— А как быть с тем, — он осмелел после доверительной беседы, — что на большинство запретов люди плевать хотели? Да и вы замечаете только то, что выгодно замечать?
Капитан приосанился, повел ухом в сторону двери и ответил нарочито громко:
— Смотрящие реагируют на все нарушения! — И продолжил тихо: — А плюем на запреты мы все только до тех пор, пока не попадемся.
— Но ведь глупо читать исключительно дома под подушкой. И надевать дырявые носки вместо целых!
— Тссс! Не нам с тобой, Терпилов, решать, что глупо.
— А кому?!
Капитан замахал руками, одной показывая на ухо, другой — куда-то вверх.
— Давай так. Телефон я записал, сейчас тебя отпускаю, в базу не вношу, считай, что провел профилактическую беседу. А книжки на улице лучше через наушники слушай, никто проверять не будет. Большинство слушает попсу, это поощряется. Запрещенное там или американское редко на людях включают. Наши ребята сами грешат, чего уж там. А вот с книжками у нас еще строже. Так что на наглом читателе могут сорваться. — Порвал протокол и смял остатки. — Если что с компьютером — вызову.
— А если я не приду? Это же не запрещено?
Перфильев сложил губы трубочкой и выдул через них воздух.
— Я-то думал, мы подружились… Не запрещено, конечно. Но ты же наверняка иногда выходишь на встречную, на улице или в супермаркете? Или переходишь в наушниках проезжую часть. Или разговариваешь по телефону в общественном транспорте. А так — я тебя набрал, ты — меня, и оба довольны.
— Вообще-то это называется коррупция.
— Вообще-то не умничай. Закон — законом, а человеческие отношения никто не отменял.
Капитан точно сформулировал суть современной жизни. Запреты служили эдаким пугалом, которого на расстоянии боятся, а вблизи видят соломенные потроха и пинают «чудовище» под матерчатый зад. Не хватало шага до смелости признать чучело чучелом и убрать его. А вместо поставить здорового — умственно и физически — стража закона.
— Алло! — Капитан взял трубку. — Семеныч? Что случилось? Сына задержали? Играл с друзьями в футбол на асфальте? Ну-у… Это же запрещено… Вредно для голеностопа… Кто задержал? Сержант Соскин из Столичного? Дай ему трубочку… — Капитан отвлекся на Терпилова и прикрыл трубку ладонью. — Семеныч, мой автослесарь. Сейчас решим. В Столичном райотделе есть капитан, с которым мы меняемся подопечными. Очень удобно. Вся система на этом держится. Ну, все… — Он махнул рукой, прогнав и попрощавшись одновременно.
Виталий вышел на крыльцо райотдела и закурил. Никто слова не сказал, потому что рядом стояли рядовые и сержанты и тоже курили. Несколько смотрящих, видимо, сдавших смену, потягивали пиво, не стесняясь. Кто оштрафует, если кругом свои? Мда, свои… Теперь он тоже свой, придется сотрудничать. Зачем неприятности? У него жена, ребенок, недоплаченный кредит за квартиру — все требуют заботы и внимания.
На остановке Терпилов дождался троллейбуса, приготовил купюру с предупредительной надписью «Деньги портят» и поехал к станции метро.
Агентство «Яркий», в котором он имел честь работать редактором развлекательной ленты и по совместительству веб-мастером, занимало целый этаж офисного небоскреба. Изначально оно называлось «Bright», но год назад ввели запрет на англоязычные названия юридических лиц, пришлось переименовывать. То же касалось иноязычных профессий, этот запрет обещали ввести со второго полугодия. Предварительно, вторая должность Терпилова будет звучать, как интернетчик или сетемастер. Все это делалось, естественно, в рамках борьбы за чистоту языка.
Виталия действительно никто не хватился, по офису разгуливало предвкушение корпоратива: нарядные девочки, слегка выпившие мальчики, отсутствующее руководство. День основания агентства красноречиво совпал с Днем дураков. Соответственно — не смешные шуточки, топорные розыгрыши и поздравления «с праздничком», искусственные, как цветы в коридоре офиса.
— У вас вся спина белая!
— А у вас вся бухгалтерия белая!
Терпилов забился в свой огороженный шкафами уголок и включил компьютер в поисках новостей. В правом нижнем углу горели цифры часов. Виталий не перешел на летнее время — галочку автоматического перехода убрал, а вручную не выставил. Ладно, потом.
К прессе запреты добрались во вторую очередь, после того, как разобрались со здоровьем физическим и умственным. Критика государственных органов — клевета, ссылки на зарубежные источники — разжигание межнациональной вражды, красота в любом ее проявлении — порнография. Журналисты балансировали на тонком лезвии цензорского ножа, соответственно, статьи получались все, как одна: ровные, выхолощенные, пресные. Но без грамматических ошибок — за каждую грозил штраф, за рецидив — отнятие лицензии.
О стилистике в запрете речи не шло, всему свое время.
Ленты пестрели первоапрельскими новостями, «утками» с якобы смешным содержанием. На самом давно было не смешно, потому что запреты в СМИ не предусматривали малейшего поползновения в сторону юмора. Получалась обычная желтизна, а заголовки с откровенным бредом вполне можно было видеть и в остальные триста шестьдесят четыре дня.
Наспех склепав пару статеек на валу рерайтерского вдохновения, Виталий развернулся в другой угол. Там висел карнавальный костюм. Его предполагал дресс-код на корпоративном празднике — что-либо, связанное с журналистикой. Терпилов выбрал костюм маляра. Комбинезон цвета хаки выпросил у дяди Миши, завхоза, который недавно красил стены в новостийной комнате. Клетчатую рубашку нашел дома, среди балконного барахла. А треуголку из газеты сделал сам, она-то и венчала костюм, привязывая к теме.