Времена грёз
Шрифт:
— Плохо, но пока ты рядом, я точно со всем справлюсь. Спасибо пап.
Всхлипнув, девушка привстала на носочки и поцеловала меня в щеку.
— Тебе спасибо.
Осторожно стерев с бледной щеки слезу, я кивнул на подарки.
— Примерь, вдруг подшивать придется.
— Я уже знаю, что ты все верно подобрал.
— Опять подсматривала за мной?
— Чуть-чуть совсем… я очень скучала.
— Тогда пиши мне, если тебе что-то понадобится или я пропущу что-то интересное.
Замявшись, дочь отвела глаза
— Ну у меня уже есть пожелание, небольшое.
— И какое же?
— Ты летом хотел к светлым съездить, поискать там умельцев разных. Подбери еще одного человека, он тебе по дороге встретится и будет верно служить.
— Хорошо, но кто это? Как зовут? Я его знаю?
— Не знаешь. Он без имени и судьбы на пути. Ему нужна будет помощь, но прежде всего он сам тебе поможет.
Вздохнув, я покачал головой и мысленно смирился с новой загадкой дочери. Я и раньше слышал от нее некоторые пространные советы, которые мог понять лишь когда они действительно были нужны, но запомнить их из-за этого было крайне сложно.
— Хорошо, только напомни мне позже.
С готовностью покивав, Гета потянула меня за стол. Мне действительно пора было немного отдохнуть и наконец-то нормально поесть, а за обедом я надеялся услышать планы дочери по поводу медведицы в лесу.
Утром следующего дня Геката надела нарядное платье, украшенное рунами, валенки и мамину дубленку. На голову она повязала яркий платок, и единственное, что взяла с собой, был посох Яги с человеческим черепом на нем.
— Проследи, пожалуйста, чтоб к сумеркам все готово было.
— Конечно.
Я огляделся и, подобрав с полки пушистые варежки, помог дочери их надеть. Васька топтался у выхода, нервничая, но не решаясь остановить сестру, лишь поджимая губы и с волнением теребя в руках кушак на рубашке.
— Вась, все будет хорошо, я обещаю. Поможешь папе, пока я не приду.
Парень послушно покивал, но, не выдержав, крепко обнял девушку, приподняв над полом и тут же поставив обратно.
— Ой, чувствую, если не уйду сейчас, то ты меня и не отпустишь.
Гета поправила воротник и, поцеловав нас с Васей в щеки, поспешила распрощаться и вылететь за порог. Ее идея была странной и неожиданной для меня, но если у кого-то и хватит сил такое сделать, то только у Гекаты.
Охотники были не слишком рады решению ведьмы, но при мне не решались высказать свое недовольство. Они помнили, что я участвовал в празднике еще с их отцами, и знали о моей силе. Некоторые из селян даже полагали, что я приехал на замену Марье, надеясь на то, что странная ведьма уйдет из их села. Сколько бы лет не прошло и как бы много Гета не помогала жителям, для кого-то из них она навсегда останется девчонкой, что могла проклясть или накликать беду. Этим людям было намного легче обвинить кого-то в своих несчастьях, а не брать ответственность за свои же деяния.
Тем не менее, в деревне работа спорилась. На главной площади вновь возвели костер, собрали длинные столы и мало-помалу выставляли на них угощения для небольшого пира.
Главный стол, где я когда-то сидел в роли медведя, сделали побольше и поставили к лесной стороне, чуть поодаль от остальных.
К сумеркам, как только солнце скрылось за горизонтом, я ощутил легкую тревогу.
Стая воронов, вылетев из чащи, с карканьем пронеслись над будущим костром, будто отдавая приказ, и расселась на крышах и свободных балках ближайших домов, хитро глядя на жителей черными бусинами глаз.
Я поторопил охотников, и те тут же разожгли пламя, музыканты начали отбивать ритм. Напряжение и какой-то потаенный страх разлились по площади, словно яд, напоминая каждому из присутствующих, насколько опасным может быть их родной край.
День спрятал свой последний луч света, погрузив нас во тьму. Огонь заплясал ярче, жарче, хотя даже он едва освещал площадь вокруг. Псы по дороге из дома ведьмы взвыли, заскулили, попрятавшись в своих будках, а через несколько минут я наконец-то смог увидеть то, чего они так испугались.
Темнота сгустилась настолько, что, кажется, ничего больше не существовало помимо того, на что падал свет пламени, но там впереди, на дороге, я увидел, как светятся знакомые васильковые глаза. Спустя еще несколько мгновений под неровных отстук барабанов в свете костра показалась и сама ведьма. Холодная и мрачная, она равнодушно оглядела присутствующих и позвала еще кого-то из окружавшей ее тьмы, и только теперь я понял, что так проявлялась сила моей дочери, угольным туманом заполнив собой все ближайшее пространство.
Жители увидели первым Васю, прошедшего мимо огня, он улыбался и почти светился от радости, словно маленькое солнце, и поддерживал кого-то за руку, но едва костер показал его спутника, как некоторые из жителей изумленно ахнули, шарахнувшись в сторону от главного стола.
Высокая грозная медведица стояла на задних лапах, возвышаясь над парнем, но, несмотря на столь необычный вид, я чувствовал в ней Марью. Ее душа, будто окончательно завладев новым телом, оставалась человеческой, поддерживаемая силами дочери.
— С возвращением, Мари.
Я почтенно поклонился медведице и показал на свободное место за главным столом. Васька осторожно провел ее туда и помог сесть на подготовленную заранее шкуру, расстеленную на земле. Гета прошла следом за ними и села на стул рядом с гостьей.
Люди, пришедшие на праздник, будто замерзшие фигуры наблюдали за нами, но, видя, что зверь не собирается нападать или буянить, по одному начали медленно расходиться, создавая хоровод и подтягиваясь к столу, чтобы поприветствовать Амикан.