Времена грёз
Шрифт:
— Долго же вы ждали, а сейчас ночью и в лес, с ума сошел.
— Мать сказала, что ничего страшного не будет, что он может уйти, даже обед с собой дала… мразь.
Последнее Алексей процедил сквозь зубы, сжимая кулаки. Понять, чья на нем осталась кровь, не составило труда. Обернувшись, я дождалась, пока Васька принесет мне бабкин посох с черепом и, взяв его, потянула кузнеца на задний двор.
— От меня не отходить, назад не оглядываться, знакомым голосам не верить. Если с тропинки моей сам свернешь, я искать
— Я понял, спасибо.
— Не за что спасибо говорить. Кстати, рубаху свою наизнанку выверни пока в лес не зашли. На всякий случай.
Послушно выполнив требуемое, мужчина снял рубашку и, вывернув ее, надел обратно, вновь взяв меня за руку. Я, выставив вперед посох старым почерневшим черепом вперед, пересекла границу двора и прошла через тонкую полоску травы к лесу. Сосны, словно потревоженные стражи, шумно заскрипели, приветствуя нас. Запахло хвоей и сыростью, а тепло, накопленное землей за день, словно исчезло. Солнце скрылось, и жуткая чаща будто перестала принадлежать нашему миру, в темноте были видны только черные стволы и легкий туман у земли, ветер, чудом вьющийся среди деревьев, лишь слегка тревожил траву, принося за собой чьи-то далекие шепотки.
— Гета, я слышу его, он там, справа, плачет чуть дальше в лесу.
— Не верь, не Данька это, то птицы кричат.
Сжав чужую ладонь, я шла по едва заметной тропе. Ее я сама протоптала, изредка навещая мавок у озера и собирая здесь лекарственные травы.
Под ногами послышалось тихое шипение и не церемонясь, я древком отпихнула с пути змею.
— А ну кыш, и другим передай, чтобы не появлялись.
— Гета, там впереди кто-то через тропу пробежал, мне кажется, это сын.
Я ощутила, как Алексей дернулся было обойти меня, но вовремя остановила его.
— Не верь, не Данька это, то был зверь.
Глазницы черепа на посохе освещали путь передо мной, но его света было мало, чтобы чувствовать себя безопасно в подобном месте. Кузнец тяжело дышал, я слышала, как быстро бьется его сердце, знала, что он напуган и готов бежать по чаще без разбору, выкрикивая имя сына, но не могла позволить, чтобы он растревожил всю округу. То, что безраздельно владеет этим местом ночью, не любило шума, а любое вторжение принимало как личный вызов.
— Гета, умоляю, давай свернем, я вижу его, он там в траве лежит.
— Не верь, это не может быть он, то туман клубится в потемках.
Ладонь мужчины скользнула в руке, но я успела вцепиться в рубашку до того, как Алексей сойдет с тропы. Ветви над нашими головами зашумели, скрип со всех сторон едва не оглушил.
— Отпусти меня, я же вижу, что он там, за бревном.
— А я его там не вижу, только смерть, что за тобой идет.
Добавив в голос стали, я дернула рубашку на себя, заставляя Алексея отвернуться и посмотреть в мои глаза.
— Хочешь, чтобы твой сын целым и невредимым вернулся домой?
— Да…
— Тогда поклянись, что едва я его к тебе приведу, ты мне должен будешь и завтра же свой долг отдашь.
Ожидая ответа, я рассматривала его короткие каштановые волосы, волевой подбородок и черные жемчужины глаз. Мужчина был хорош собой, и многое ему досталось от матери, как эти пухлые губы, но насколько же ему не повезло с ней.
— Проси, что хочешь, ведьма, я клянусь отдать долг, если сын вернется.
— Хорошо.
Кивнув, я отдала посох Алексею и вновь повернулась к тропе.
— Мы уже близко к озеру, нас могут провести.
— Провести?
— Да. Агния! Выйди ко мне!
Лес снова зашумел, недовольный мной, сосны словно перешептывались, ворчали и, наклоняясь друг к дружке приговаривали «смутьянка», «лишняя», «нарушает покой», но вскоре все вновь затихло, а впереди показалась тонкая фигурка мавки.
— Поздно вы к нам зашли.
— Как есть. Мальчика ищем, Даней зовут, говорят на рыбалку ушел, да не вернулся.
— Ну-у, дело житейское, с кем не бывает. Зайдут не туда, кличут, аукаются, дорогу теряют.
Девушка подошла к краю света от посоха и с интересом посмотрела на моего спутника, а он наверняка в ответ рассматривал ее и промокшее платье, облепившее тело, и влажные волосы, разбросанные по плечам. Агния даже сейчас была чудо как хороша, но заметил ли мужчина мертвенно бледный цвет лица, синие губы и водоросли в рыжих локонах?
— Приведи меня к нему и оставь здесь Аньку, за другом присмотреть.
— Другом? Аня просто так не придет, ей нужно что-то подарить, что-то отдать, или она его себе заберет.
— У меня в кармане ножик завалялся, коли хочет дар, так пускай работу выполнит, а я, как вернусь, нож подарю.
Сбоку от нас послышался новый голос.
— Договорились, только не долго, а то я не сдержусь.
Аня такая же мертвая и только из воды, вышла к тропинке, встав на ее границе и почти вплотную рассматривая Алексея, не смущаясь света посоха.
— Красивый какой, мне нравится.
— Хоть пальцем тронешь, Ваське нажалуюсь, и он к вам на свидания ходить перестанет, будете сидеть в своем болоте одни, как три мокрые жабы.
— Зла-ая ведьма, ох злая…
Кузнец, неловко отодвинувшись от мавки, взглянул на меня и кивнул, показывая, что все в порядке.
Вернувшись к Агнии, я взяла подругу за руку и вместе с ней сошла с тропы вглубь леса. Девушка легко переступала через ветки и поваленные бревна, двигаясь так, будто перед ней совсем не было препятствий. Едва поспевая за ней, я чувствовала, что мы быстро направляемся к озеру.
— С чего ты решила, что Данька еще жив?
— А вы бы не стали сразу его топить, поигрались бы сначала. Янка поди его защекотать решила?